Нове-Гради
| Город
Нове-Гради Nové Hrady 
|
Нове-Гради (чеш. Nové Hrady) — город, расположенный в Новоградских горах на территории района Ческе-Будеёвице Южночешского края недалеко от чешско-австрийской границы.
История
Селение Нове-Гради возникло на месте славянского городища, вероятно, задолго до основания здесь в 1-й пол. XIII века одноимённого пограничного замка. Первое упоминание замке и селении Нове-Гради относится к 1279 году, когда они входили в состав владений Витковича Ойиржа из Ломнице.
В 1341 году король Ян Люксембургский передал Новоградское панство, в состав которого входило и селение Нове-Гради, в лен Вилему I из Ландштейна. В 1359 году сын Вилема I Витек из Ландштейна продал панство сыновьям Петра I из Рожмберка. При разделе рожмберкских владений между ними в 1374 году Новоградское панство досталось Ольдржиху I из Рожмберка[2].
В период гуситских войн в 1425 году город Нове-Гради был сожжен таборитами, воевавшими с Ольдржихом II из Рожмберка. В 1452 году Ольдржих передал управление родовыми вотчинами, в числе которых было и Новоградское панство, своему старшему сыну Йиндржиху IV. В 1467 году город был вновь захвачен и сожжен, на этот раз Зденеком из Штернберка, главой оппозиции королю Йиржи из Подебрад, пытавшимся таким способом привлечь Рожмберков на свою сторону. В 1491 году король Владислав II освободил Новоградское панство от вассальной зависимости.
После пресечения рода Рожмберков в 1611 году Новоградское панство унаследовали Швамберки. Поскольку Петр III из Швамберка примкнул к антигабсбургскому восстанию чешских сословий (1618—1620), город и замок вскоре были атакованы войсками короля Фердинанда II. Новоградское панство было конфисковано королём и в феврале 1620 года пожаловано фельдмаршалу Бюкуа вместе с замком Рожмберк и Либейовице за военные заслуги. В июне 1620 года Бюкуа сумел захватить замок и город.
Нове-Гради стал главным городом владений графов Бюкуа до 1945 года, здесь находились их резиденция и здесь же была возведена их фамильная усыпальница. Восточная часть города 31 июля 1920 года входила в состав Австрии, затем вошла в состав Чехословакии и была присоединена к городу.
После окончания Второй мировой войны владения графов Бюкуа были национализированы, а составлявшее большинство горожан немецкое население было интернировано.
Достопримечательности города и округи
- Парк Терчино-Удоли (Терезино-Удоли)
- Национальный природный заповедник Червене-Блато
- Национальный природный заповедник Гойна-Вода
- Памятник природы Пршесличковый пруд
- Средневековая крепость Цукнштейн
- Замок Нове-Гради
- Костёл Святых Петра и Павла
- Сервитский Монастырь Божьего Милосердия Семьи Девы Марии
- Резиденция графов Бюкуа на главной площади
- Усыпальница графов Бюкуа
Части города
- Бинёв
- Наколице
- Нове-Гради
- Обора
- Штиптонь
- Удоли
- Вевержи
- Вишне
Напишите отзыв о статье "Нове-Гради"
Примечания
Ссылки
- [www.jiznicechy.org/cz/index.php?path=mest/nhrady.htm Южная Чехия и Шумава]
Отрывок, характеризующий Нове-Гради
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
