Новиков, Михаил Петрович

Михаил Петрович Новиков
Дата рождения:	25 июля 1918(1918-07-25)
Место рождения:	посёлок Середина-Буда, Сумской области, УССР
Дата смерти:	4 марта 1993(1993-03-04) (74 года)
Место смерти:	Москва, Российская Федерация
Страна:	СССР СССР, Россия Россия
Научная сфера:	религиоведение, история и теория атеизма и религии, религиозный модернизм
Место работы:	МГУ имени М.В. Ломоносова
Учёная степень:	доктор философских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Магнитогорский государственный педагогический институт
Научный руководитель:	И. Д. Панцхава, И. Г. Петровский, Р. В. Хохлов, И. А. Федосов, В. С. Молодцов
Известные ученики:	В. С. Гринько, А. В. Кураев, К. И. Никонов А. А. Радугин
Известен как:	религиовед, специалист по истории и теории атеизма и религии

Михаи́л Петро́вич Но́виков (25 июля 1918 года, посёлок Середина-Буда,УССР — 4 марта 1993 года, Москва, Российская Федерация) — советский и российский религиовед, специалист по истории и теории атеизма и религии. Доктор философских наук, профессор.

Биография

Родился 25 июля 1918 года в посёлок Середина-Буда Сумской области. Отец — рабочий, а мать — домохозяйка, воспитывавшая четверых детей.

Начальное и неполное среднее образование получил в Середине-Буде Сумской области

В 1932 году вместе с родителями переехал в Магнитогорск.

С 1932 — 1943 годах работал по найму и учился.

В 1937 — 1938 годах состоял слушателем подготовительных курсов при Магнитогорском педагогическом институте, сдав экстерном экзамены за курс средней школы.

В 1938 году поступил и в 1941 году с отличием окончил Магнитогорский государственный педагогический институт по специального «Русский язык и литература», полностью выполнив за время учебы в институте учебный план исторического факультета.

После окончания института работал преподавателем русского языка и литературы в Тубинской средней школе № 1.

Ветеран-участник Великой Отечественной войны. В 1943 — 1944 годах состоял на военной службе в Красной Армии. После окончания войны с 1946 по 1953 годы работал в Середине-Буде Сумской области штатным пропагандистом, ответственным редактором районной газеты «Колхозная правда», заведующим отделом пропаганды и агитации, секретарём районного комитета партии.

В 1953 году откомандирован на учёбу в аспирантуру. В октябре 1953 — октябре 1956 годов обучался в аспирантуре Московского областного педагогического университета по кафедре философии. В 1956 году в Московском государственном педагогическом институте им. В. И. Ленина защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Особенности проявления и преодоления противоречий в социалистическом способе производства».

В марте 1957 — мае 1959 годов работал референтом отдела философии, педагогики, литературы и искусства правления общества «Знание» РСФСР.

В мае 1959—1960 годов в порядке перевода был зачислен и. о. заведующим Отделом истории и теории атеизма журнала «Наука и религия».

С 1960 года до конца жизни — сотрудник кафедры научного атеизма философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Прошёл путь последовательно от старшего преподавателя (1960—1962 годах) и доцента (1962—1968 годах) до профессора (с 1968 года) и заведующего кафедрой научного атеизма (1969—1987 годах.

В 1967 году в МГУ имени М. В. Ломоносова защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук по теме «Идеология современного русского православия».

В 1991 — 1993 годах профессор кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

Научная деятельность

Редактор и один из авторов «Атеистического словаря», а также трёх изданий учебника «История и теория атеизма», монографий «Русская православная церковь».

В трудах М. П. Новикова исследуются особенности современного религиозного модернизма; обосновывается необходимость историко-философского подхода к оценке изменений в области религиозной идеологии и религиозных отношений. М. П. Новиков представил общую оценку возможностей и будущности религии в целом и её определённых разновидностей, включая хилиастические и восточные культы.

Научные труды

Монографии

• Новиков М. П. Православие и современность. — М.: Изд-во МГУ, 1965. — 253 с.
• Новиков М. П. Тупики православного модернизма: (Критич. анализ богословия XX века). — М.: Политиздат, 1979. — 167 с.;
• Коммунистическое воспитание трудящихся : [Сб. статей / Редкол.: М. П. Новиков (отв. ред.) и др.]. — Ташкент : ТашГУ, 1979. — 159 с.; 20 см. — (Сб. науч. тр. : / / Ташк. гос. ун-т им. В. И. Ленина. N 616; ;).
• Новиков М. П. Роль научного атеизма в формировании активной жизненной позиции : (Сокр. стеногр. лекции) / М. П. Новиков. — М. : Знание, 1980. — 12 с.
• Гордиенко Н. С., Новиков М. П. Современная идеологическая борьба и религия / Н. С. Гордиенко, М. П. Новиков. — М. : о-во «Знание» РСФСР, 1980. — 40 с.; 20 см. — (В помощь лектору. / О-во «Знание» РСФСР, Науч.-метод. совет по пропаганде науч. атеизма).
• Карманный словарь атеиста / Ю. А. Бахныкин, М. С. Беленький, А. В. Белов и др.; Под ред. М. П. Новикова. — 3-е изд., испр. и доп. — М. : Политиздат, 1981. — 280 с.;
• История и теория атеизма : Учеб. пособие для филос. фак. и отд-ний ун-тов / Г. Л. Баканурский, Ю. Ф. Борунков, И. И. Бражник и др.; Редкол.: М. П. Новиков (отв. ред.) и др.. — 2-е изд., перераб. и доп. — М. : Мысль, 1982. — 430 с.
• Атеистический словарь / Абдусамедов А. И., Алейник Р. М., Алиева Б. А. и др.; Под общ. ред. М. П. Новикова. — М. : Политиздат, 1983. — 559 с.
• Атеистический словарь / Абдусамедов А. И., Алейник Р. М., Алиева Б. А. и др.; Под общ. ред. М. П. Новикова. — 2-е изд., испр. и доп. — М. : Политиздат, 1985. — 512 с.
• Актуальные проблемы теории и практики научного атеизма / Д. М. Угринович, М. П. Новиков, З. А. Тажуризина и др.]; Под ред. М. П. Новикова, Ф. Г. Овсиенко. — М. : Изд-во МГУ, 1985. — 239 с.;
• Преподавание научного атеизма в вузе : [Науч.-метод. пособие / Г. Г. Квасов и др.]; Под ред. М. П. Новикова. — М. : Высш. шк., 1988. — 223 с.;
• Новиков М. П. Христианизация Киевской Руси: методологический аспект / М. П. Новиков. — М. : Изд-во МГУ, 1991. — 173,[1] с. ISBN 5-211-01006-X

Статьи

Семья

• Жена — Радченко Александра Петровна (род. 1925 г.).
• Сын — Новиков Виктор Михайлович (род. 1950 г.).

Отрывок, характеризующий Новиков, Михаил Петрович

На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.