Новогодние нападения на женщин в Германии (2015/16)

Новогодние нападения на женщин в Германии — массовые нападения (около 1000 зарегистрированных случаев) преимущественно на женщин в канун наступления 2016 года. Впоследствии Прокуратура Кельна сделала заявление о том, что подавляющее большинство подозреваемых в нападениях на женщин во время новогодних событий в городе не являются мигрантами. Было установлено, что среди подозреваемых только несколько человек являются гражданами Сирии и Ирака, а основную массу нападавших, составили выходцы из Северной Африки, прибывшие в Германию много лет назад и уже получившие германское гражданство. Также прокуратура опровергла слухи о массовых изнасилованиях во время новогодних событий. Большинство из 1054 заявлений, поступивших в полицию от пострадавших, касаются краж, а не сексуальных домогательств, подчеркнула прокуратура.

Инциденты

В числе первых и самых значительных инцидентов — ограбления, сексуальные домогательства и изнасилования (сообщается о двух случаях). В толпу празднующих горожан влилась группа из 1000 мужчин, главным образом выходцев из Северной Африки, которые устроили нападения на женщин. В полицию города поступило до 12 января свыше 650 заявлений.

Помимо Кёльна схожие инциденты имели место как в других городах Германии (Берлин, Гамбург, Дюссельдорф, Штутгарт), так и в Швейцарии (Цюрих) и Австрии (Зальцбург).

Федеральное ведомство уголовной полиции Германии пообещало изучить феномен «тахарруш», под которым в арабских странах понимается коллективное сексуальное домогательство: молодые мужчины окружают женщину, начинают кричать непристойные вещи, пытаться дотронуться и отобрать личные вещи. О таких случаях сообщалось, например, во время революции в Египте, где с 2011 по июнь 2014 года на площади Тахрир изнасилованию подверглись 250 женщин, включая иностранных корреспондентов. По признанию полиции, в Германии подобных происшествий до сих пор не регистрировали.

Реакция

Эффект от скандала был усилен тем, что полиция на протяжении нескольких дней скрывала истинные масштабы произошедшего, также на ситуацию не сразу отреагировали немецкие СМИ, а мэр Кёльна Генриета Рекер посоветовала немецким женщинам изменить своё поведение в общественных местах — «ходить группами» и «соблюдать дистанцию вытянутой руки», что вызвало шквал критики и шуток.

Особое заявление по ситуации в стране сделала канцлер Германии Ангела Меркель. Глава полиции Кёльна Вольфганг Альберс досрочно отправлен на пенсию.

В ряде городов Германии прошли демонстрации, осудившие нападения, часть из них при этом имела также антииммиграционную направленность, часть призывала противостоять враждебному отношению к мигрантам. Отдельный митинг против нападений, сексизма и расизма был проведен сирийскими и афганскими беженцами.

Откликнулись на эти события также политики восточноевропейских стран ЕС.

См. также

• Дело Лизы Ф.

Ссылки

• Александр Варкентин. [www.dw.com/ru/новогоднее-чп-в-кельне-5-фактов-о-том-как-это-было/a-18963125 Новогоднее ЧП в Кёльне: 5 фактов о том, как это было]. Deutsche Welle (06.01.2016). Проверено 13 января 2016.
• Сергей Дебрер. [rb-rg.de/index.php?option=com_rg&task=item&id=17561&Itemid=13 Новые гады]. «Русская Германия» (08.01.2016). Проверено 13 января 2016.
• Ксения Мельникова. [lenta.ru/articles/2016/01/08/germany_crisis/ Преступление нового масштаба]. Lenta.ru (8 января 2016). Проверено 13 января 2016.
• Анастасия Новикова. [www.kp.ru/online/news/2273543/ Тысячи людей на улицах Лейпцига потребовали отставки Меркель]. Комсомольская правда (12 января 2016). Проверено 13 января 2016.

Отрывок, характеризующий Новогодние нападения на женщин в Германии (2015/16)

– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».