Новодевичье кладбище (Санкт-Петербург)
Поделись знанием:
Координаты: 59°53′52″ с. ш. 30°19′30″ в. д. / 59.89778° с. ш. 30.32500° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.89778&mlon=30.32500&zoom=12 (O)] (Я)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
| Кладбище | |
Новодевичье кладбище
| |
| |
| Страна | Россия |
Новодевичье кладбище Санкт-Петербурга, расположено по адресу Московский пр., 100 при Воскресенском Новодевичьем монастыре. Захоронения охватывают период с 1850-х годов по настоящее время.
Монастырское кладбище любило родовое дворянство и купечество, потому здесь было установлено множество богатых и высокохудожественных памятников. Имена многих из погребённых здесь упоминаются не только в отечественной истории, но и в русской художественной литературе.
После Октябрьской революции, особенно в период уничтожения церковных и монастырских кладбищ в СССР в 1920—1930-е годы, многие могилы были разорены.
Как и все кладбища города, кладбище пострадало не только от небрежения и отсутствия должного ухода, но и вандализма в форме гробокопательства. Все находившиеся на кладбище церкви и часовни были снесены.
В 2004 году имена более 13 тысяч захороненных были названы городским комитетом по использованию и охране памятников (КГИОП).
Известные личности, похороненные на кладбище
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 16 июля 2015 года. |
- Андреев, Евгений Николаевич (1829—1889) — русский технолог, педагог и публицист.
- Арсеньев, Владимир Романович (1948—2010) — этнограф, африканист.
- Боткин, Михаил Петрович (1839—1914) — академик исторической живописи.
- Боткин, Сергей Петрович (1832—1889) — врач, общественный деятель.
- Воронов, Павел Николаевич (1851—1922) — начальник 23-й пехотной дивизии, генерал-лейтенант, военный историк, редактор-издатель журнала «Русская Старина».
- Врубель, Михаил Александрович (1856—1910) — художник.
- Ефремов, Пётр Александрович (1830—1907) — библиограф-пушкинист, директор Государственного банка.
- Енохин, Иван Васильевич (1791—1863) — Лейб-хирург императора Николая I и лейб-медик императора Александра II, тайный советник, с 10 февраля 1857 г. директор Медицинского департамента военного министерства.
- Головин, Александр Яковлевич (1863-1930) - русский художник, сценограф.
- Зарубин, Иван Иванович (1822—1902) — инженер-механик, начальник Ижорского Адмиралтейского завода, первый в России награждённый орденом Восходящего Солнца, генерал-лейтенант.
- Священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский.
- Косяков, Василий Антонович (1862—1921) — архитектор, педагог, директор Института гражданских инженеров.
- Кудрявцева, Елизавета Петровна (1914—2004) — хоровой дирижёр.
- Курзанов, Владимир Родионович (1845—1913) - архитектор. Могила не сохр.
- Майков, Аполлон Николаевич (1821—1897) — поэт.
- Макаров, Николай Яковлевич (1828-1892) — журналист и чиновник.
- Мин, Дмитрий Егорович (1818—1885) — поэт-переводчик, профессор и проректор Московского университета.
- Направник, Эдуард Францевич (1839—1916) — дирижёр Мариинского театра, композитор.
- Невельской, Геннадий Иванович (1813—1876) — адмирал, исследователь Дальнего Востока.
- Некрасов, Николай Алексеевич (1821—1878) — поэт, писатель и публицист.
- Никонов, Андрей Иванович (1811—1891) — адмирал, герой Крымской войны, председатель Главного военно-морского суда Российской империи.
- Новосельский, Николай Александрович (1818—1898) — предприниматель и государственный деятель, действительный статский советник.
- Пекарский, Пётр Петрович (1827—1872) — исследователь русской литературы и истории.
- Перхин, Михаил Евлампиевич (1860—1903) — российский ювелир, ведущий мастер фирмы «Фаберже».
- Посьет, Константин Николаевич (1819—1899) — выдающийся деятель русского флота, Министр путей сообщения.
- Семевский, Михаил Иванович (1837—1892) — русский историк, журналист, общественный деятель
- Сомов, Андрей Иванович (1837—1892) — русский искусствовед, Старший хранитель Эрмитажа
- Теляковский, Аркадий Захарович (1806—1891) — инженер, генерал-лейтенант, профессор, автор труда «Фортификация» в 2 книгах.
- Тютчев, Фёдор Иванович (1803—1873) — поэт.
- Троянов, Алексей Алексеевич (1848—1916) — основатель российской флебологии.
- Фойницкий, Иван Яковлевич (1847—1913) — правовед, криминалист, профессор.
- Чигорин, Михаил Иванович (1850—1908) — выдающийся шахматист.
- Фон Штейн, Константин Львович (1829—1888) — генерал-лейтенант, первый начальник Тверского кавалерийского юнкерского училища.
- Шамрай, Фёдор Илларионович (1848—1915) — герольдмейстер Правительствующего Сената в 1895—1914 гг., сенатор.
- Щукин, Николай Леонидович (1848—1924) — русский инженер, конструктор паровозов, учёный в области железнодорожного транспорта.
- Фон Эссен, Николай Оттович (1860—1915) — адмирал, командующий российским Балтийским флотом.
Планы кладбища
- План Новодевичьего кладбища, 1914.jpg
План 1914 года с расположением захоронений
- План Новодевичьего кладбища в Петербурге.jpg
Современный план с расположением захоронений
- Список захоронений Новодевичьего кладбища в Петербурге.jpg
Список захоронений
Напишите отзыв о статье "Новодевичье кладбище (Санкт-Петербург)"
Литература
- Алфавитный указатель исторических могил, находящихся на кладбищах гор. Петрограда и его окрестностей // [vivaldi.nlr.ru/bx000020038/view#page=1872 Отдел IV: Алфавитный указатель исторических могил…] // Весь Петроград на 1917 год, адресная и справочная книга г. Петрограда. — Петроград: Товарищество А. С. Суворина — «Новое время», 1917. — С. 486—489. — ISBN 5-94030-052-9.
- Антонов В. В., Кобак А. В. Святыни Санкт-Петербурга. Историко-церковная энциклопедия в трех томах. Т.1-3. — СПб.:Издательстро Чернышева, 1994—1996. ил.
- Новодевичье кладбище. Сост. Н. Л. Маркина, Н. В. Рогулина, Л. П. Савинская, О. А. Шмелева. Изд. 2-е, доп. Отв. ред. Б. М. Кириков. — СПб.: Русская классика, 2007. — 592 с. ил.
Ссылки
- [www.devichkaspb.ru/ Новодевичье кладбище СПб, история кладбища, некрополь]
- [www.novodev.narod.ru/photoalbum6.html Новодевичье кладбище в Санкт-Петербурге]
|
Это заготовка статьи о Санкт-Петербурге. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Новодевичье кладбище (Санкт-Петербург)
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
