Новодел (филателия)
Новоде́л — вновь напечатанный почтовым ведомством или с его разрешения знак почтовой оплаты с помощью уже ранее использованных оригинальных печатных форм после прекращения печати того же знака почтовой оплаты для почтового обращения вне зависимости от того, остаются ли ещё в обращении к моменту изготовления новодела изначальные знаки почтовой оплаты или нет[1][2].
Содержание
Описание
Новоделы не предназначены для продажи в почтовых отделениях и для наклеивания на почтовые отправления для оплаты их пересылки. Они печатаются в основном для нужд филателистов, причём иногда спустя много времени после эмиссии исходных марок[3]. Выпускаемые по заказу почтового ведомства новоделы считаются официальными.
Несмотря на то, что новоделы обычно печатаются с сохранившихся оригинальных печатных форм, полной идентичности добиться бывает сложно, и новоделы, как правило, отличаются в отдельных деталях от марок исходного выпуска. Это могут быть различия в сорте бумаги, клее, оттенках цвета типографской краски[3].
Новоделы обычно отмечают особым опознавательным знаком на оборотной стороне, к примеру, на почтовых марках Германии ставится аббревиатура «ND» (сокращённо от нем. «Neudruck» — «Новодел»)[2].
Порой тиражи выпущенных новоделов превышают тиражи исходных знаков почтовой оплаты. Например, марок Гельголанда[en] было всего выпущено 1 млн 340 тысяч, тогда как их новоделов напечатали 3 млн 155 тысяч[2].
Частные новоделы
Помимо официальных новоделов, различают так называемые частные новоделы, то есть миниатюры, напечатанные с использованием оригинальных печатных форм без разрешения почтового ведомства[1][3]. В связи с тем, что изготовление частных новоделов становится возможным только после изъятия соответствующего знака почтовой оплаты из почтового обращения и продажи оригинальных типографских клише частным лицам, все гашеные частные новоделы представляют собой погашенные фальсификаты[1].
Отличия от других дополнительных выпусков
От новоделов следует отличать новый тираж (новый завод печатания почтовой марки, осуществляемый с помощью оригинальных печатных форм и с применением тех же типографских красок в течение срока, предусмотренного почтовым ведомством для печати данной марки)[4] или допечатку (повторный выпуск знака почтовой оплаты с использованием нового или оригинального, но изменённого (отреставрированного) печатного клише[2]), а также дополнительный тираж (частичный тираж, допечатываемый в дополнение к ранее запланированному тиражу почтовой марки)[5]. Коренное отличие состоит в том, что новодел всегда выпускается тогда, когда исходная марка уже вышла из обращения, а также в том, что дополнительный (новый) тираж (допечатка) эмитируются только по заказу почтового ведомства, тогда как новоделы могут быть частными (неофициальными)[3].
Коллекционирование
Новоделы (официальные) являются объектом коллекционирования и пользуются популярностью у филателистов, создающих специализированные коллекции[1]. Иногда новоделами также заменяют в мотивных или тематических коллекциях дорогие и редкие, а значит, труднодоступные оригинальные почтовые марки[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Новодел (филателия)"
Примечания
Портал «Филателия» | |
Новодел в Викисловаре? |
- ↑ 1 2 3 4 Новодел // Филателистический словарь / В. Граллерт, В. Грушке; Сокр. пер. с нем. Ю. М. Соколова и Е. П. Сашенкова. — М.: Связь, 1977. — С. 120. — 271 с. — 63 000 экз.
- ↑ 1 2 3 4 5 Соколов М. П., Ниселевич Л. М., Смыслов А. М. Спутник филателиста / Всесоюзное общество филателистов. — М.: Связь, 1971. — С. 35. — 167 с. — 50 000 экз.
- ↑ 1 2 3 4 Левитас Й. Я., Басюк В. М. Новорiб (новодрук) // Все про марки / Й. Я. Левитас, В. М. Басюк. — К.: Реклама, 1975. — С. 126—127. — 238 с. — 30 000 экз. (укр.)
- ↑ Тираж новый // Филателистический словарь / В. Граллерт, В. Грушке; Сокр. пер. с нем. Ю. М. Соколова и Е. П. Сашенкова. — М.: Связь, 1977. — С. 189. — 271 с. — 63 000 экз.
- ↑ Тираж дополнительный // Филателистический словарь / В. Граллерт, В. Грушке; Сокр. пер. с нем. Ю. М. Соколова и Е. П. Сашенкова. — М.: Связь, 1977. — С. 189. — 271 с. — 63 000 экз.
|
Отрывок, характеризующий Новодел (филателия)
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.