Новодивеевский монастырь
| Монастырь | |
Новодивеевский монастырь
Novo-Diveyevo convent | |
| |
| Страна | США |
| Местоположение | Нануэт, штат Нью-Йорк |
| Координаты | region:US_scale:5000 41°06′38″ с. ш. 74°01′30″ з. д. / 41.11056° с. ш. 74.02500° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.11056&mlon=-74.02500&zoom=16 (O)] (Я) |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | ставропигиальный (в непосредственном ведении Первоиерарха РПЦЗ) |
| Тип | Женский |
| Дата основания | 1949 |
| Реликвии и святыни | прижизненное изображение Серафима Саровского, крест из дома Ипатьева, чудотворный образ Владимирской Божьей Матери из Оптиной Пустыни |
| Статус | Действующий монастырь |
Новодивеевский монастырь (также Ново-Дивеево или Новое Дивеево, англ. Novo-Diveyevo convent) — ставропигиальный женский монастырь Русской православной церкви заграницей, расположенный в местечке Нануэт, в 30 км к северу от Манхэттена.
Монастырь основан в начале 1950-х годов протопресвитером Адрианом Рымаренко (впоследствии архиепископом Андреем), учеником последних оптинских старцев — преподобных Анатолия и Нектария.
При монастыре действуют дом для престарелых и кладбище[1].
Содержание
История
В 1949 году в США из Германии прибыл известный православный священник — протопресвитер Адриан Рымаренко с своей церковной общиной. Они поселились в округе Роклэнд. Без средств, без знания английского языка, без постоянной помощи началась их жизнь в Новом Свете. С самого начала протоиерей Адриан поставил цель основать монастырь с православным кладбищем, домом для престарелых и госпиталем.
Первоначально помещения для православной общины выделил Пьер Бернар из Верхнего Наяка. Из картона был сделан иконостас. На стене висел один-единственный большой образ — портрет преподобного Серафима. Вскоре к протопресвитеру Адриану стали стекаться люди.
Через некоторое время протопресвитер Адриан узнал, что в соседнем городке Спринг Вэлли находилась пустовавшая несколько лет усадьба католического монастыря, причём католики готовы были отдать её за 30 тысяч долларов, с условием, что покупатель не создаст на приобретённом участке ничего такого, что нарушило бы святость бывшего монастыря.
К началу 1950-х годов бывший католический храм уже не мог вмещать множество приходящего народа и 1 августа 1953 года митрополитом Анастасием (Грибановским) в сослужении с архиепископом Северо-Американским и Канадским Виталием (Максименко) и епископом Флоридским Никоном (Рклицким) был заложен новый храм во имя преподобного Серафима Саровского[2]. Главным архитектором выступил протодиакон Корнилий Чигринов, маляр по специальности. Расписывал храм полунищий эмигрант — художник Николай Александрович Папков, «за крышу над головой и чашку супа». По его же чертежам сооружены иконостас и паникадило.
На 1960-е — 1970-е годы пришёлся расцвет обители. Монахини и послушницы, число которых доходило до 50, исполняли церковные послушания и ухаживали за престарелыми. Сёстры собирались из разных стран, в том числе из Китая.
В мае 1982 года было завершено строительство второго корпуса дома для престарелых, спланированного ещё при жизни архиепископа Андрея.
7 июня 2015 года епископ Манхеттенский Николай (Ольховский) освятил после ремонта зал приёмов[3].
Святыни
В монастырской церкви Успения Богородицы хранится вывезенная из Серафимо-Дивеевского монастыря икона Серафима Саровского, перед которой в 1903 году (во время общецерковного прославления святого) молилась царская семья.[4] В 1920-х годах, после закрытия Серафимо-Дивееского монастыря, икона была вывезена в Киев (в Набережно-Никольский храм, а в 1943 году — в Покровский храм на Подоле). При отступлении немцев из Киева образ был перевезён в Лодзь, откуда вскоре попал сначала в Берлин, а затем в США.
В другом монастырском храме — преподобного Серафима Саровского — находятся икона Владимирской Божией Матери из Оптиной пустыни (дар преподобных оптинских старцев Анатолия и Нектария Киеву) и крест из Ипатьевского дома в Екатеринбурге.
Также в обители хранятся два образа Спасителя, принадлежавшие Николаю II и находившиеся с царской семьей в Тобольске и Екатеринбурге.
Кладбище
В Ново-Дивееве располагается крупнейшее в США русское православное кладбище. Здесь похоронено около 7000 человек. В том числе здесь похоронен и основатель Ново-Дивеевского монастыря архиепископ Андрей (Рымаренко).
Настоятельницы
- игуменья Нонна (Рузская) (? — †14 ноября 1992)
- игуменья Ирина (Алексеева) (1992 — †8 января 2014)[5]
Напишите отзыв о статье "Новодивеевский монастырь"
Примечания
- ↑ [russian-bazaar.com/ru/content/3421.htm В НОВОДИВЕЕВО | Русский Базар | Russian Bazaar Newspaper in New York (Brooklyn, Queens, Staten Island, Manhattan, Bronx) and New Jersey]
- ↑ [eadiocese.org/News/2013/aug/60diveevo.ru.htm Ново-Дивеево: В Успенском женском монастыре отметили 60-ю годовщину Серафимовского храма]
- ↑ [www.eadiocese.org/News/2015/june/diveevo.ru.htm Нануэт, Нью-Йорк: Епископ Николай совершил освящение отремонтированного зала приемов в Ново-Дивеево]
- ↑ [www.pravmir.ru/ssha-novyj-adres-diveevskoj-obiteli/ США. Новый адрес Дивеевской обители]
- ↑ [www.eadiocese.org/News/2014/jan/abbess.ru.htm Отошла ко Господу игумения Ирина (Алексеева)]
Ссылки
- [www.travelingtreby.org/novo-diveyevo/index.htm Russian Orthodox Convent Novo-Diveevo] (англ.)
- [drevo-info.ru/articles/11992.html Ново-Дивеевский монастырь]
- Татьяна Весёлкина. [www.pravoslavie.ru/put/33568.htm Обитель преподобного Серафима] // Православие. Ru
Отрывок, характеризующий Новодивеевский монастырь
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
