Новоместский уезд

Новоместский уезд Герб уездного города Герб губернии Губерния Черниговская губерния Центр Новое Место Образован 1781 Упразднён 1808

Новоме́стский уезд — административно-территориальная единица, учрежденная в 1781 году в составе Новгород-Северского наместничества, с упразднением которого в 1796 году Новоместский уезд вошёл в состав Малороссийской губернии, а с 1802 — Черниговской губернии. Центр — город Новое Место.

Новоместский уезд был сформирован на основе территории Топальской сотни Стародубского полка с частичным изменением её границ.

В 1808 году, при перенесении уездного центра в Новозыбков, уезд был переименован в Новозыбковский, а город Новое Место определён как заштатный.

Ныне основная часть территории Новоместского уезда входит в состав Брянской области.

Новоместский уезд и Новоместская сотня

В ряде историко-краеведческих трудов встречается ошибочное соотнесение Новоместского уезда с Новоместской сотней Стародубского полка, существовавшей до 1781 года. Однако никаких документальных свидетельств этому не приводится; такое заключение делается авторами лишь из сходства наименований и территориальной близости Новоместской сотни и Новоместского уезда. В действительности же, до 1781 года нынешнее село Новое Место называлось Засу́ха и входило в состав Топальской сотни Стародубского полка. Более правильным следует признать соотнесение Новоместской сотни с позднейшим Суражским уездом. Правление же Новоместской сотни располагалось в полковом городе Стародубе.

Ссылки

• [www.hrono.ru/dokum/seversk.html Именной указ Екатерины II об учреждении Новгородского-Северского наместничества]

Отрывок, характеризующий Новоместский уезд

Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]