Улицы разбитых фонарей

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Новые приключения ментов»)
Перейти к: навигация, поиск
«Улицы разбитых фонарей»
«Менты»
Жанр

детективный сериал

Создатель

Александр Капица

В ролях
Композитор

Андрей Сигле (1-2 сезоны)
Андрей Иванов (с 3 сезона)
Андрей Митрошин (9 сезон)
Михаил Мокиенко (6 сезон) и др.

Страна

Россия Россия

Количество сезонов

15

Количество серий

453 (список эпизодов)

Производство
Продюсер

Александр Капица (1-6 сезоны)
Кирилл Капица (1-4 сезоны)
Александр Устинов (1-4 сезоны)
Ольга Манеева (3-4 сезоны)
Андрей Каморин (5-6 сезоны) и др.

Режиссёр

Александр Рогожкин (1 сезон)
Владимир Бортко(под псевдонимом Ян Худокормов) (1 сезон)
Виктор Бутурлин (1 сезон)
Искандер Хамраев (1 сезон)
Дмитрий Светозаров (1-2 сезоны)
Виталий Аксёнов (1-2,4 сезоны)
Андрей Черных (сезоны)
Эрнест Ясан (сезоны)
Игорь Москвитин (сезоны)
Андрей Кравчук (3 сезоны)
Влад Фурман (5 сезоны)
Виктор Татарский (сезоны)
Алексей Лебедев (сезоны)
Сергей Снежкин (сезоны) и др.

Оператор

Александр Устинов (1-4 сезоны)
Иван Багаев (2-3 сезоны)
Тимур Искяндаров (5-6 сезоны)
Алексей Солодов (настоящее время)

Сценарист

Андрей Кивинов (1 сезон)
Игорь Агеев (2 сезон)

Хронометраж

42-61 мин.

Студия

Студия «2В» Петербург
Новый русский сериал, Зебра-фильм, Студия Дельфин (3)
Новый русский сериал, Студия Дельфин (4-7)
Новый русский сериал, Студия Зебра (8)
Форвард-Фильм, Граффити Фильм Продакшн (9-11)
Форвард-Фильм, Навигатор (12-14)
Форвард-Фильм, Прогресс-студия (15)

Трансляция
Телеканал

ТНТ 1998—2001 (1-3),
ОРТ/Первый канал 1998—1999, 2004—2005, 2007, 2012 (1-5)
НТВ 1999—2016 (1-15)
Че (2016-н.в).

На экранах

с 4 января 1998 года
по 30 сентября 2016 года

«У́лицы разби́тых фонаре́й» («Менты») — российский детективный телевизионный сериал, впервые появившийся на телевидении в 1998 году. Первые (пилотные) серии были сняты в 1995 году. Насчитывает 15 сезонов. В сериале рассказывается о буднях сотрудников милиции, впоследствии полиции. Каждая серия представляет собой отдельное детективное расследование. На данный момент является самым продолжительным (по времени в эфире, но не по количеству серий) сериалом в истории российского телевидения.





Сюжет

1 сезон

В Санкт-Петербурге в одном из РУВД, которым руководит подполковник Петренко по прозвищу «Мухомор», в отделе по раскрытию убийств служат оперативниками капитан Казанцев по прозвищу «Казанова», капитан Ларин, старший лейтенант Дукалис и лейтенант Волков; руководит отделом майор Соловец. Так же в дежурной части РУВД служит майор Чердынцев.

В серии «Операция „Чистые руки“» по ложному обвинению арестовывают оперативника Олега Степанова у которого в сейфе нашли «пропавшие» улики по старому делу, его друг и коллега капитан Ларин решил разобраться в деле, очевидно, что улики подкинул кто-то из своих, под подозрение в числе прочих попадает следователь РУВД — старший лейтенант Абдулова, которая оказывается непричастной к данному делу;

В серии «Танцы на льду» за драку в общественном месте в милицию попадает бизнесмен Блюминг, которого менты вынуждены отпустить по приказу сверху. Однако в отделении он забывает папку с документами, которая попадает в руки лейтенанту Волкову, при взгляде в документы выясняется, что там что-то не чисто и Волков принимает решение провести собственное расследование. После раскрытия майор Соловец пишет руководству представление о повышении Волкова в звании;

2 сезон

Капитан Казанцев уезжает в командировку, и дальнейшая его судьба неизвестна. Вместо него в отдел приходит бывший следователь — старший лейтенант Абдулова. Волков уже старший лейтенант.

5 сезон

В серии «Горячие головы» руководство приняло решение присвоить Волкову следующее звание — капитан, сотрудники отдела готовят по этому случаю праздник в кафе. В это же время перед ночным клубом трое солдат срочников убивают одного из посетителей, менты начинают объезжать воинские части с целью найти убийц, один из солдат замечает ментов и предупреждает своих друзей и они прихватив оружие бегут из части. Солдаты прячутся в одной из квартир жилого дома, куда их привёз таксист, бывший подопечный Волкова, в бытность работы последнего в детской комнате милиции. Однако солдаты решили с ним не расплачиваться, в результате таксист обращается к Волкову за помощью. Ларин, Дукалис и Волков выехали по указанному адресу и обнаружили в квартире сбежавших солдат. Волков побежал за понятыми, а Ларин стал звонить Соловцу с просьбой прислать машину, во время звонка один из солдат схватил гранату, выдернул чеку и стал требовать денег и возможности сбежать. Ларин и Дукалис разыграли спектакль, что им это не интересно и они уходят. Солдат вставил чеку обратно в гранату, сразу после чего Ларин его застрелил, граната выпала из рук и из неё выскочила чека, из-за чего все находившиеся в комнате, включая Ларина и Дукалиса, погибли, подполковник Петренко после этого попал в больницу с сердечным приступом. Волков приходит в заказанное кафе и в одиночестве выпивает рюмку водки в честь присвоения ему звания капитана.

6 сезон

Из старой команды в убойном отделе остались только майор Соловец и капитан Волков.

В серии «Простая формальность» владелица кафе-бара «Гвоздика» Варя Замахина в подъезде собственного дома стала свидетельницей убийства и вызвала милицию, на вызов приехал Волков вместе с новым сотрудником убойного отдела лейтенантом Порохнёй. Так как свидетельница видела лицо убийцы ей грозит опасность, поэтому Соловец поручает новичку охранять её, пока они ищут убийцу. В результате Варя крепко сдружилась с ментами и стала их добровольной помощницей в дальнейших расследованиях.

В серии «Основная версия» к команде ментов присоединяется новый сотрудник — капитан Дымов, который перевёлся к ним из главка — любитель японских боевых искусств, за что получил прозвище «Самурай»,

В серии «Августовский щипач» на должность начальника РУВД приходит полковник Ершов — ветеран Афганской кампании, страстный рыболов, получивший среди ментов прозвище «Дед».

9 сезон

Соловец получает повышение и становится начальником РУВД в звании подполковника, вместо него начальником убойного отдела становится Волков, которому было присвоено звание майора. В убойном отделе продолжает работать капитан Дымов, а также новички старший лейтенант Рыданов и лейтенанты Лапина и Потапов (вместо последнего в некоторых сериях участвовал младший лейтенант Кашкин, ранее проходивший стажировку в отделе).

10 сезон

В серии «Потрошители» руководство ГУВД создаёт новую структуру — Межрайонное УВД, в его задачи входит расследование дел, которые сложно отнести к конкретному району. Главой нового подразделения назначен полковник Фирсов по прозвищу «Кефирыч». Во главе убойного отдела становится подполковник Соловец, а его заместителем майор Волков, вместе с ними переходят капитан Дымов и старший лейтенант Рыданов, на новом месте к ним присоединяется уже старший лейтенант Порохня и два новых сотрудника старший лейтенант Ушакова и младший лейтенант Лобанов (в 11 сезоне — просто лейтенант). Так же в новую структуру переходит дежурный — майор Чердынцев.

12 сезон

Милиция становится полицией, в убойном отделе Межрайонного УВД также проводится реорганизация, Лобанов переводится в отдел «К», занимающийся высокими технологиями. В отделе появляются новые сотрудники — капитан Крымов, старший лейтенант Глушко, лейтенанты Савина и Барский (последний появлялся всего в нескольких сериях). Порохня и Ушакова в этом сезоне не появляются (судьба Порохни раскрывается в 13 сезоне: его перевели в Москву на повышение;см.ниже).

13 сезон

Капитан Дымов уезжает в командировку, дальнейшая его судьба неизвестна, вместо старшего лейтенанта Глушко в отдел приходит старший лейтенант Зайчик (снимался только в первой половине сезона), лейтенант Савина выходит замуж за военного моряка и уезжает с ним во Владивосток.

В серии «Дом с приведениями» в Санкт-Петербург из Краснодара приезжает лейтенант Маргарита Потапенко на поиски сбежавшего преступника, оперативники тут же прибегают к её помощи в расследовании очередного дела.

В серии «Мечта» в городе сменяется руководство ГУВД — новым начальником становится генерал-майор Мерзлякин, переведённый из Москвы. Первым делом он отправляет в отставку полковника Фирсова и назначает на его место полковника Градовикова, приехавшего с ним из Москвы.

В серии «Дожить до премьеры» новый начальник Межрайонного УВД вызывает подполковника Соловца и требует, чтобы он вместе с отделом написал прошение об отставке, дабы освободить место для московских коллег. Соловец отказывается, теперь сотрудники убойного отдела должны действовать строго по инструкции, иначе их уволят.

В серии «Враг твоего врага» Градовиков объявляет Соловцу, что вскоре в их отделе появится новый сотрудник переведённый из Москвы. Соловец опасается, что им хотят заслать шпиона, чтобы найти повод для увольнения, однако ко всеобщему удивлению этим сотрудником оказывается уже ставший капитаном Порохня, который в Москве стал другом Градовикова.

В серии «Хокку» Градовиков объявляет о ещё одном новом сотруднике отдела — этим сотрудником оказывается лейтенант Николь Егоркина из семьи высокопоставленных чиновников, попавшая в полицию по блату. Сотрудники убойного отдела поначалу холодно встречают нового сотрудника.

Полковник Градовиков и генерал-майор Мерзлякин продолжают упорные попытки уволить несговорчивых сотрудников убойного отдела, но Порохня и Егоркина напрочь отказываются доносить на коллег.

В серии «Справедливости ради» из Москвы переезжают жена и дочь Градовикова, но по пути с вокзала их похищают, подполковник Соловец узнав о происшествии, по собственной инициативе начинает их поиски, чем вызывает крайнее удивление у полковника.

В серии «Главный подозреваемый» подполковнику Соловцу и сотрудникам убойного отдела Межрайонного УВД приходится спасать генерала Мерзлякина, ставшего главным подозреваемым в убийстве. После чего все попытки уволить ментов прекращаются.

14 сезон

Лейтенант Егоркина забеременела и уходит из полиции, вместо неё в убойный отдел Межрайонного УВД приходит уже старший лейтенант Потапенко, которая перевелась из Краснодара. Рыданов наконец получает долгожданное звание капитана.

15 сезон

В убойном отделе Межрайонного УВД новые кадровые перестановки, вместо капитана Порохни приходит старший лейтенант Пироговский, также в отдел возвращается Паша Потапов, который уже дослужился до звания капитана, а капитан Крымов становится старшим опером отдела вместо майора Волкова. Полковник Градовиков переведён в Республику Коми, а на его место назначен полковник Кукушкин. Соловцу присваивается звание полковника. В дежурной части майора Чердынцева сменяет майор Бочкин.

В ролях

Значком † отмечены персонажи, которые погибают в сериале.

Главные

полковник подполковник майор капитан старший
лейтенант
лейтенант младший
лейтенант
Сезон 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Начальники РУВД (с 1-го по 10-й сезон) / Межрайоного УВД (с 10-го сезона)
Петренко Юрий Александрович
Юрий Кузнецов
Ершов Андрей Петрович
Леонид Куравлёв
Соловец Олег Георгиевич
Александр Половцев
Фирсов Геннадий Антонович
Георгий Штиль
Градовиков Игорь Сергеевич
Андрей Зибров
Кукушкин Сергей Игоревич
Николай Смирнов
Начальство убойного отдела
Соловец Олег Георгиевич
Александр Половцев
Волков Вячеслав Юрьевич
Михаил Трухин
Крымов Игорь Викторович
Михаил Лучко
Оперативный состав убойного отдела
Казанцев Владимир Сергеевич
Александр Лыков
Ларин Андрей Васильевич
Алексей Нилов
Дукалис Анатолий Сергеевич
Сергей Селин
Абдулова Анастасия Рюриковна
Анастасия Мельникова
Волков Вячеслав Юрьевич
Михаил Трухин
Порохня Кирилл Евгениевич
Оскар Кучера
Дымов Николай Сергеевич
Евгений Дятлов
Рыданов Андрей Васильевич
Олег Андреев
Кашкин Иван
Алексей Кашников
Лапина Екатерина Ивановна
Юлия Шубарева
Потапов Павел Аркадьевич
Александр Нестеров
Лобанов Сергей Петрович
Альберт Барбарич
Ушакова Ольга Матвеевна
Мария Валешная
Крымов Игорь Викторович
Михаил Лучко
Глушко Лев Филиппович
Андрей Кайков
Барский Антон Дмитриевич
Артём Карасёв
Савина Анна Валерьевна
Вероника Норина
Зайчик Виктор Иванович
Андрей Обарухин
Егоркина Николь Николаевна
Елена Вожакина
Потапенко Маргарита Николаевна
Елена Купрашевич
Пироговский Лев Александрович
Антон Багров
дежурный
Чердынцев Борис Михайлович
Борис Чердынцев
Бочкин Алексей
Антон Захаров

временные сотрудники убойного отдела и оперативники, ведущие расследование вместе с основной командой

  • Эдуард Каразия — Кирилл Ульянов (серии «Попутчики», 1 сезон; «Трубка фирмы „Данхилл“» и «Новое слово в живописи», 2 сезон)
  • Алексей Ташевский — Егор Томашевский (серии «Дурь», 3 сезон; и «Королева бензоколонок», 4 сезон)
  • Всеволод Гусев — Александр Андреев (серии «Вторая степень секретности», 6 сезон; и «Инстинкт Леопольда», 7 сезон)
  • Иван Кашкин — Алексей Кашников (серии «Инстинкт Леопольда», 7 сезон; и «Шкатулка Альтерготта», 8 сезон); в 1-8 сериях 9-го сезона в составе основной команды
  • Екатерина Лапина — Александра Кузнецова (серия «Третий Лишний», 8 сезон); Наталья Вязовская (серия «Невиновный», 9 сезон); Юлия Шубарева (в составе основной команды, 9-10 сезон)
  • Маргарита Потапенко — Елена Купрашевич (серия «Дом с привидениями», 13 сезон); с 14 сезона в составе основной команды

Регулярные

Начальники ГУВД

Пресс-служба ГУВД

участковые

Служба собственной безопасности

Эксперты

Отдел «К»

  • Сергей Лобанов — Альберт Барбарич (12 — 13 сезоны), оперативник Межрайонного УВД в 10 и 11 сезонах
  • Василий Ковальченко — Алексей Романович (14 сезон)
  • Никита Кудасов — Игорь Ключников (15 сезон)

Следователи

Прочие сотрудники милиции/полиции

  • Андрей Кивинов — камео (появлялся в разных ролях в сериях «Кошмар на улице С.», «Инферно», «Страховочный вариант», «Высокое напряжение» и «Охота на крыс», 1 сезон)
  • Иваныч, водитель служебного «УАЗика» — Валерий Кравченко (1 сезон)
  • майор/подполковник Дорофеев Михаил Леонидович, заместитель начальника по кадрам и исполняющий обязанности начальника РУВД — Михаил Дорофеев (серии «Операция „Чистые руки“», 1 сезон; «Ищу работу с риском», 2 сезон; и «Крайние обстоятельства», 5 сезон)
  • оперативник Андрей Герасимов — Павел Захаров (серии «Человек за спиной», 7 сезон; «Высокие технологии», 8 сезон; «Контрольный выстрел» и «Международный патруль», 9 сезон)
  • полковник Лесной, начальник штаба ГУВД — Сергей Агеенков (серии «Собачья работа» и «Ответный удар», 8 сезон; «Невиновный» и «Контрольный выстрел», 9 сезон)
  • полковник Фирсов Геннадий Антонович, бывший начальник Межрайоного УВД — Георгий Штиль (серии «Оплата по счетам» и «Доходное место», 15 сезон); С 10 по 13 сезон — один из главных персонажей.

Осведомители

Родственники главных героев

Петренко

Соловец

Волков

Дымов

Лапина

  • жених Алексей Мурин — Александр Майоров (9 — 10 сезоны; стажёр в серии «Шкатулка Альтерготта», 8 сезон)

Рыданов

  • мать Оксана Дмитриевна — Татьяна Ткач (12 сезон, «Зимний круиз»)

Крымов

Кафе-бар «Гвоздика»

Дежурная часть

Майор Чердынцеы (1-15) Майор Бочкин (с 15 сезона)

Прочие

  • преступник Газонский Геннадий Валентинович («Зубр») — Андрей Краско (серии «Кошмар на улице С.» и «Целую. Ларин», 1 сезон)
  • маньяк Марин Алексей Алексеевич — Александр Демич (серии «Сексот Цыплаков» и «Тёмное пиво, или Урок английского», 1 сезон; и «На обочине», 10 сезон)
  • криминальный авторитет Зелинский Александр Михайлович † — Лев Щеглов (серии «Куколка», 1 сезон; и «Сердечная недостаточность», 2 сезон)
  • журналист Константин Андреев — Илья Шакунов (серии «Куколка», 1 сезон; и «Сердечная недостаточность», 2 сезон)
  • певица Татьяна Буланова — камео (серии «Дело № 1999» и «Отпуск для героев», 2 сезон)
  • преступник, «страдающий клаустрофобией» Цыбин — Алексей Полуян (серии «Дело чести» и «Заказчик», 2 сезон; и «Королева бензоколонок», 4 сезон)
  • депутат Халилов Виктор Сергеевич † — Сергей Кузнецов (серии «Парень из нашего города», 3 сезон; «Бывший», 5 сезон; и «Иголка в стоге сена», 8 сезон)
  • Бзура, охранник Халилова † — Александр Иванов (серии «Парень из нашего города», 3 сезон; и «Бывший», 5 сезон)
  • Филипп Эдуардович, адвокат Халилова — Максим Сергеев (серии «Парень из нашего города», 3 сезон; и «Бывший», 5 сезон)
  • частный детектив Йозас Трикс — Вадим Карев (серии «Мягкий приговор» и «Выстрел в спину», 4 сезон)
  • следователь прокуратуры Клюев Антон Владимирович — Антон Духовской (серии «Сальдо-бульдо» и «Смертельная болезнь», 4 сезон)
  • преступник Виктор Захаров — Марат Зиганшин (серии «Сальдо-бульдо», 4 сезон; и «Ловушка», 7 сезон)
  • художник Дмитрий Шагин — камео (серии «Мёртвых не спросишь» и «Убийство по рецепту», 6 сезон; и «Гиблое место», 9 сезон)
  • Магомет Курбатов, следователь из Москвы — Леонид Алимов (серии «Одиночный выстрел», 6 сезон; и «Чужие окна», 7 сезон)
серия «Капкан для опера» 14 сезона посвящена расследованию убийства следователя Курбатова, но тот ли это персонаж или нет неизвестно, артист другой и в титрах не указан.
  • преступник Алексей Максимов — Леонид Ворон (серии «Последняя загадка», 6 сезон; и «Информатор», 10 сезон)
  • корреспондент Маргарита Сергеева — Людмила Ширяева (серии «Вторая степень секретности», 6 сезон; и «Третья жертва», 7 сезон)
  • сутенёр Владислав Пряников («Пряник») — Юрий Багаев (серии «Первая любовь», 9 сезон; «На обочине» и «Кошкино золото», 10 сезон; «Осколки империй», 11 сезон; «Холодец в натюрморте», 13 сезон; и «Обида», 15 сезон)

Награды

  • Гран-при Первого Межгосударство" (апрель 1999 года),[уточнить]
  • Премия «ТЭФИ» в номинации «лучший телепроект года» (май 1999 года),
  • Премия «ТЭФИ» в номинации «лучший художественный телесериал» (май 1999 года).

Сезоны и серии

  • Улицы разбитых фонарей (1997—1998)

Премьера — 4 января 1998 года на ТНТ. Затем шли повторы на ОРТ, НТВ, ТВ-6, СТС, «России», РЕН-ТВ, «России-2» и Пятом канале.

  • Улицы разбитых фонарей. Новые приключения ментов (1998—1999)

Премьера — 14 ноября 1999 года на ТНТ. Затем шли повторы на НТВ, ТВ-6, СТС, Первом канале, «России», РЕН-ТВ, «России-2» и Пятом канале.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-3 (2000—2001)

Премьера — 9 декабря 2000 года на ТНТ. Затем шли повторы на НТВ, ТВ-6, СТС, Первом канале, «России», РЕН-ТВ, «России-2» и Пятом канале.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-4 (2001—2002)

Премьера — 1 сентября 2003 года на НТВ. Затем шли повторы на Первом канале, СТС, «России», РЕН-ТВ, «России-2» и Пятом канале.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-5 (2003—2004)

Премьера — 16 февраля 2004 года на Первом канале. Затем шли повторы на СТС, НТВ, ДТВ и Пятом канале.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-6 (2004—2005)

Премьера — 30 августа 2004 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-7 (2005—2006)

Премьера — 6 марта 2006 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-8 (2006—2007)

Премьера — 12 ноября 2007 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-9 (2007—2009)

Премьера — 30 сентября 2008 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-10 (2009—2010)

Премьера — 4 октября 2010 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-11 (2010—2011)

Премьера — 24 октября 2011 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-12 (2011—2012)

Премьера — 3 сентября 2012 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-13 (2012—2013)

Премьера — 27 января 2014 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-14 (2014)

Премьера — 26 января 2015 года на НТВ.

  • Улицы разбитых фонарей. Менты-15 (2015—2016)

Премьера — 28 сентября 2015 года на НТВ.

Официальные спин-оффы

  • «Честь самурая» — художественный фильм, премьера — 14 декабря 2012 года на НТВ.(kinobanda.net/film/21758) Центральной фигурой является капитан, ныне Майор Дымов (актёр Евгений Дятлов), который по-прежнему работает в межрайонном отделении полиции под руководством подполковника Соловца.
  • «Зимний круиз» — художественный фильм, премьера — 30 декабря 2012 года на НТВ. (afisha.mail.ru/cinema/movies/839641_zimnii_kruiz/) Ключевые персонажи: Соловец, Рыданов, Крымов, Савина, Фирсов, Дымов, Чердынцев.
  • «Волчий остров» — художественный фильм, премьера — 3 марта 2013 года.(afisha.mail.ru/cinema/movies/839642_volchii_ostrov/) Ключевые персонажи: Соловец, Волков.

Съёмочная группа

Первый сезон (1997—1998) (1-33 серии) (33 серии)

  • Режиссёры: Александр Рогожкин, Виктор Бутурлин, Евгений Татарский, Владимир Бортко, Искандер Хамраев, Игорь Москвитин, Кирилл Капица, Дмитрий Светозаров, Виталий Аксёнов, Андрей Щепочкин, Евгений Макаров, Евгений Аксёнов, Вячеслав Сорокин
  • Сценаристы: Андрей Кивинов, Александр Рогожкин, Виктор Бутурлин, Евгений Татарский, Владимир Бортко, Искандер Хамраев, Кирилл Капица, Сергей Сейранян, Виталий Аксёнов, Андрей Щепочкин, Дмитрий Светозаров, Анатолий Бархатов, Евгений Макаров, Евгений Аксёнов, Игорь Агеев, Владимир Вардунас
  • Операторы: Андрей Жегалов, Александр Устинов, Николай Покопцев, Иван Багаев, Сергей Юриздицкий, Владимир Васильев, Павел Засядко
  • Композиторы: Андрей Сигле, Андрей Иванов, Людмила Иванова
  • Художники: Эдуард Орман, Евгений Кузнецов, Эдуард Исаев
  • Продюсеры: Кирилл Капица (исп.), Александр Капица

Второй сезон (1998—1999) (34 — 57 серии) (24 серии)

  • Режиссёры: Игорь Москвитин, Евгений Аксёнов, Кирилл Капица, Виктор Бутурлин, Владимир Студенников, Андрей Кравчук, Юрий Фетинг, Валерий Наумов, Сергей Снежкин, Виталий Аксёнов, Дмитрий Светозаров
  • Сценаристы: Игорь Москвитин, Дмитрий Рубин, Андрей Иванов, Евгений Аксёнов, Кирилл Капица, Виктор Бутурлин, Николай Винокуров, Владимир Студенников, Андрей Кравчук, Юрий Фетинг, Сергей Сейранян, Валерий Наумов (уч.), Дмитрий Шандлоренко, Григорий Жихаревич, Валерий Цикалов, Александр Детков, Владимир Вардунас, Игорь Агеев, Дмитрий Светозаров (уч.)
  • Операторы: Иван Багаев, Юрий Шайгарданов, Александр Устинов, Николай Покопцев, Андрей Жегалов, Владимир Васильев
  • Композиторы: Андрей Иванов, Андрей Сигле
  • Художники: Эдуард Орман, Эдуард Исаев, Евгений Кузнецов, Сергей Шемякин
  • Продюсеры: Кирилл Капица (исп.), Александр Капица

Третий сезон (2000—2001) (58 — 83 серии) (26 серий)

  • Режиссёры: Валерий Наумов, Григорий Жихаревич, Евгений Аксёнов, Кирилл Капица, Виталий Аксёнов, Сергей Бобров, Борис Бирман, Олег Рябоконь, Антон Сиверс, Александр Бурцев
  • Сценаристы: Василий Герасимов, Григорий Жихаревич, Александр Рогожкин, Кирилл Капица, Игорь Шевчук, Сергей Потепалов, Алексей Глебов, Артем Каверин, Сергей Бобров, Екатерина Голанд, Николай Винокуров, Сергей Федоров (IХ), Альбина Шульгина, Сергей Сейранян, Александр Пайгалик, Валерий Цикалов, Андрей Кравчук, Юрий Фетинг
  • Операторы: Николай Покопцев, Владимир Васильев, Иван Багаев, Димитрий Масс, Степан Коваленко, Александр Устинов
  • Композиторы: Андрей Иванов, Сергей Бобров, Леонид Резетдинов, Дмитрий Рубин
  • Художник: Эдуард Орман
  • Продюсеры: Александр Капица, Ольга Манеева, Кирилл Капица (исп.)

Четвёртый сезон (2001—2002) (84 — 109 серии) (26 серий)

  • Режиссёры: Валерий Наумов, Виталий Аксёнов, Григорий Жихаревич, Александр Бурцев, Кирилл Капица, Сергей Бобров, Евгений Аксёнов, Сергей Потепалов, Олег Рябоконь, Виктор Татарский
  • Сценаристы: Сергей Потепалов, Раиса Мустонен, Дмитрий Толин, Григорий Жихаревич, Николай Винокуров, Василий Герасимов, Валерий Наумов (уч.), Андрей Павленко, Кирилл Капица (уч.), Александр Бурцев, Александр Пайгалик, Сергей Бобров, Геннадий Евдокимов, Александр Тихонов, Валерий Крупеников, Марина Крымова, Дмитрий Уханев
  • Операторы: Николай Покопцев, Валерий Миронов, Александр Устинов, Александр Корнеев
  • Композиторы: Леонид Резетдинов, Андрей Иванов, Сергей Бобров
  • Художник: Эдуард Орман
  • Продюсеры: Александр Капица, Ольга Манеева, Кирилл Капица (исп.)

Пятый сезон (2003—2004) (110—135 серии) (26 серий)

  • Режиссёры: Геннадий Глаголев, Виктор Татарский, Кирилл Капица, Григорий Жихаревич, Виталий Аксёнов, Влад Фурман, Александр Игудин, Надежда Якушева, Мирослав Малич, Валерий Наумов, Михаил Дебрин, Евгений Аксёнов
  • Сценаристы: Сергей Карпущенко, Валерий Яковлев, Александр Пайгалик, Григорий Жихаревич, Раиса Мустонен, Дмитрий Толин, Андрей Тумаркин, Николай Винокуров, Василий Герасимов, Игорь Шевчук, Кирилл Капица, Сергей Пронин, Андрей Раев, Евгений Худик (уч.), Борис Крылов, Даниил Коротков, Светлана Серова (уч.), Владимир Болучевский, Мирослав Малич, Игорь Добряков, Марина Крымова, Сергей Федоров (уч.)
  • Операторы: Николай Покопцев, Александр Корнеев, Сергей Некрасов, Владимир Васильев, Иван Багаев, Тимур Искяндаров, Игорь Наумов, Димитрий Масс
  • Композиторы: Андрей Иванов, Сергей Бобров, Дмитрий Уханев, Игорь Шаматрин
  • Художник: Эдуард Орман
  • Продюсеры: Александр Капица, Андрей Каморин

Шестой сезон (2004) (136—161 серии) (26 серий)

  • Режиссёры: Владимир Нахабцев (мл.), Игорь Москвитин, Евгений Аксёнов, Влад Фурман, Виктор Татарский, Кирилл Капица, Надежда Якушева, Андрей Морозов, Станислав Лебедев, Алексей Лебедев, Валерий Наумов, Андрей Красавин, Виталий Аксёнов
  • Сценаристы: Андрей Тумаркин, Инна Свеченовская, Сергей Карпущенко, Вячеслав Кушнир, Даниил Коротков, Андрей Иванов, Дмитрий Рубин, Владимир Болучевский, Кирилл Капица, Екатерина Скила, Константин Мишин, Борис Хан, Артем Хряков, Леонид Балтийский, Игорь Гиндин, Николай Федотов
  • Операторы: Тимур Искяндаров, Григорий Панов, Владимир Васильев, Максим Волох, Сергей Некрасов, Алексей Чугунов
  • Композиторы: Андрей Иванов, Михаил Мокиенко, Леонид Резетдинов, Любовь Ельцова, Игорь Шаматрин
  • Художник: Эдуард Орман
  • Продюсеры: Александр Капица, Андрей Каморин

Седьмой сезон (2005—2006) (162—187 серии) (26 серий)

  • Режиссёры: Владимир Нахабцев (мл.), Андрей Морозов, Алексей Ведерников, Борис Горлов, Игорь Копылов, Игорь Москвитин, Андрей Красавин, Виктор Михеев, Влад Фурман, Алексей Лебедев, Виталий Аксёнов
  • Сценаристы: Александр Пайгалик, Игорь Гиндин, Даниил Коротков, Сергей Кузнецов, Ефим Островский, Борис Хан, Артем Хряков, Егор Мутон, Виктор Михеев, Андрей Либенсон, Инна Свеченовская, Раиса Мустонен, Дмитрий Толин, Сергей Дмитриев (VI), Андрей Иванов, Дмитрий Рубин, Владимир Дьяченко, Татьяна Мельникова, Михаил Хан, Ирина Чурюмова, Павел Захаров, Андрей Тумаркин, Роман Павлушев, Вячеслав Кушнир
  • Операторы: Максим Волох, Владимир Васильев, Димитрий Масс
  • Композиторы: Любовь Ельцова, Леонид Резетдинов, Андрей Иванов, Михаил Мокиенко
  • Художник: Эдуард Орман
  • Продюсеры: Андрей Каморин, Александр Капица, Лариса Капица, Петр Капица

Восьмой сезон (2006—2007) (188—213 серии) (26 серий)

  • Режиссёры: Игорь Москвитин, Влад Фурман, Михаил Мамедов, Борис Горлов, Роман Романовский, Андро Окромчедлишвили, Владимир Нахабцев (мл.), Михаил Вассербаум, Дмитрий Васильев, Валерий Захарьев, Евгений Аксёнов, Николай Лукьянов
  • Сценаристы: Борис Хан, Артем Хряков, Ирина Чурюмова, Инна Свеченовская, Андрей Тумаркин, Михаил Хан, Геннадий Евдокимов, Павел Захаров, Александр Вадимов, Леонид Балтийский, Раиса Мустонен, Юрий Фетинг, Владимир Нахабцев (мл.) (уч.), Дмитрий Толин, Андрей Иванов, Дмитрий Рубин
  • Операторы: Владимир Васильев, Максим Волох, Иван Багаев, Димитрий Масс, Тимур Искяндаров, Александр Корнеев, Андрей Жегалов
  • Композиторы: Андрей Иванов, Михаил Мокиенко, Любовь Ельцова, Григорий Воскобойник, Ильдар Казаханов
  • Художники: Ином Мансуров, Виктор Иванов, Полина Петелина, Юрий Багаев
  • Продюсеры: Александр Капица, Лариса Капица, Петр Капица, Андрей Каморин, Юлия Соболевская

Девятый сезон (2008—2009) (214—245 серии) (32 серии)

  • Режиссёры: Михаил Вассербаум, Валерий Захарьев, Надежда Якушева, Роман Романовский, Слава Падалка, Алексей Лебедев, Игорь Москвитин, Николай Лукьянов, Виталий Аксёнов, Андрей Канивченко, Наталия Бучнева, Владимир Нахабцев (мл.), Григорий Жихаревич
  • Сценаристы: Геннадий Евдокимов, Мария Ошмянская, Раиса Мустонен, Дмитрий Толин, Сергей Пронин, Светлана Абовская, Инна Свеченовская, Олег Кириллов, Татьяна Горьковая, Яков Лев, Иван Петров, Павел Захаров, Андрей Тумаркин, Владимир Болучевский, Ольга Гурова, Кирилл Харламов, Сергей Крылов, Юрий Фетинг, Дмитрий Грачев
  • Операторы: Тимур Искяндаров, Алексей Чугунов, Иван Морозов, Алексей Солодов, Димитрий Масс, Григорий Панов, Владимир Васильев, Станислав Михайлов, Кирилл Мошкович, Иван Багаев
  • Композиторы: Григорий Воскобойник, Андрей Митрошин, Андрей Иванов, Ильдар Казаханов, Вадим Тур, Роман Рупышев, Андрей Суротдинов
  • Художник: Юрий Багаев
  • Продюсеры: Андрей Каморин, Лариса Капица, Петр Капица, Юлия Соболевская (исп.)

Десятый сезон (2009—2010) (246—277 серии) (32 серии)

  • Режиссёры: Андрей Канивченко, Кирилл Капица, Алексей Лебедев, Наталия Бучнева, Павел Мальков, Григорий Жихаревич, Надежда Якушева, Борис Горлов, Алексей Шикин, Валерий Захарьев, Дмитрий Тюрин
  • Сценаристы: Иван Петров, Татьяна Горьковая, Инна Свеченовская, Раиса Мустонен, Игорь Тер-Карапетов, Вера Шер, Виктор Михеев, Григорий Жихаревич, Василий Герасимов, Дмитрий Толин, Игорь Гордашник, Андрей Иванов, Дмитрий Рубин, Александр Пайгалик, Вячеслав Шмидт, Дарья Булатникова, Владимир Болучевский
  • Операторы: Виктор Гончар, Иван Багаев, Станислав Михайлов, Владимир Васильев, Александр Никольский, Андрей Еремин, Алексей Солодов, Дмитрий Казаков, Тимур Искяндаров
  • Композиторы: Григорий Воскобойник, Алексей Карпов, Вадим Тур, Максим Кошеваров, Андрей Суротдинов, Сергей Зыков
  • Художник: Юрий Багаев
  • Продюсеры: Андрей Каморин, Александр Бурцев

Одинацатый сезон (2011) (278—309 серии) (32 серии)

  • Режиссёры: Андрей Астраханцев, Айсыуак Юмагулов, Валерий Захарьев, Анджей Петрас, Надежда Якушева, Анна Богуславская, Кирилл Капица
  • Сценаристы: Василий Герасимов, Сергей Федоров (IХ), Екатерина Григорьева, Андрей Иванов, Дмитрий Рубин, Владимир Болучевский, Вячеслав Шмидт, Полина Конох, Лариса Жданова, Дмитрий Толин, Инна Свеченовская, Раиса Мустонен, Борис Хан, Ольга Смирнова (VI)
  • Операторы: Валерий Лернер, Дмитрий Казаков, Алексей Солодов, Владимир Васильев
  • Композиторы: Максим Кошеваров, Сергей Зыков, Вадим Тур
  • Художник: Юрий Багаев
  • Продюсеры: Андрей Каморин, Юлия Соболевская

Двенадцатый сезон (2012) (310—345 серии) (36 серий)

  • Режиссёры: Алексей Шикин, Виктор Шкуратов, Евгений Леонов-Гладышев, Игорь Драка, Валерий Захарьев
  • Сценаристы: Виктор Михеев, Василий Герасимов, Виктория Кошелева, Владимир Болучевский, Сергей Глазков, Екатерина Григорьева, Андрей Иванов, Дмитрий Рубин, Борис Хан, Раиса Мустонен, Инна Свеченовская, Дмитрий Поддубный, Лариса Жданова, Дмитрий Толин, Полина Конох, Антон Зинченко, Сергей Дмитриев
  • Операторы: Александр Корнеев, Глеб Климов, Андрей Еремин, Михаил Левитин, Иван Багаев, Станислав Михайлов
  • Композитор: Григорий Воскобойник
  • Художник: Станислав Кублицкий
  • Продюсер: Александр Бурцев

Тринадцатый сезон (2013) (346—361 серии) (40 серий)

  • Режиссёры: Валерий Захарьев, Вадим Саетгалиев, Иван Мошняков, Андрей Аверков
  • Сценаристы: Андрей Иванов, Дмитрий Рубин, Сергей Дмитриев, Виктория Кошелева, Полина Конох, Сергей Глазков, Дмитрий Губаревский, Дмитрий Акимов, Дмитрий Каморин, Борис Хан, Артем Хряков, Ефим Островский, Лариса Жданова, Анастасия Зубкова, Валерия Ванинская, Сергей Кузнецов, Сергей Сейранян
  • Операторы: Александр Никольский, Алексей Солодов, Иван Багаев
  • Композитор: Петр Разломий
  • Художники: Станислав Кублицкий, Юрий Багаев

Четырнадцатый сезон (2014) (362—401) (36 серий)

  • Режиссёры: Виктор Шкуратов, Павел Мальков, Жанна Коханова
  • Сценаристы: Кирилл Муханов, Александр Самойлов, Роман Лебедев, Алёна Леонова
  • Операторы: Алексей Солодов, Михаил Клюев
  • Композитор: Петр Разломий
  • Художники: Станислав Кублицкий, Юрий Багаев

Книги

В 2002—2003 годах появились повести по некоторым остальным эпизодам сериала сценаристов Андрея Иванова и Дмитрия Рубина.

  • «Менты. Королева красоты»
  • «Менты. Несчастный случай. Глубокое погружение»
  • «Менты. Последняя загадка»
  • «Менты. Чёрный король»
  • «Менты. Пропавшие без вести»
  • «Менты. Смертельный дубль»
  • «Менты. Вредная привычка»
  • «Менты. Страх высоты»

Неофициальные спин-оффы

Напишите отзыв о статье "Улицы разбитых фонарей"

Литература

Алексеева Ю. Е. Сериалы убойной силы. — М.: Анаграмма, 2008. — С. 29-59. — 160 с. — (Клуб любителей сериалов). — 4000 экз. — ISBN 978-5-903646-12-8.

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Улицы разбитых фонарей

– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.