Новые смешанные диалекты польского языка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Но́вые сме́шанные диале́кты по́льского языка́ (польск. nowe dialekty mieszane) — диалекты польского языка различного происхождения, распространённые на территории возвращённых земель северной, северо-восточной и западной Польши. Сложились по большей части в результате переселения на данную территорию носителей разных польских диалектов после второй мировой войны, в настоящее время активно вытесняются общепольской литературной нормой[5][6][7][8].

Новые смешанные диалекты не представляют собой языкового единства, они условно объединены в одну группу по общей для них истории происхождения, так же условным для данных диалектов является название «смешанные». На вновь заселённых землях в процессе языковых контактов носителей различных польских диалектов, как предполагали К. Дейна и некоторых другие польские диалектологи, должны были сложиться новые говоры смешанного типа, однако изучение данных говоров современными исследователями показывает, что на землях западной и северной Польши процесса смешения почти не происходит, представители генетически разных диалектов (в первую очередь это касается представителей молодого поколения) начинают переходить на литературный польский язык, в котором могут в той или иной степени сохраняться диалектизмы разнородного происхождения[9].





Область распространения

Территория распространения новых смешанных диалектов занимает северные, северо-восточные и западные районы Польши, охватывая современные Нижнесилезское, Любушское и Западно-Поморское воеводства, а также северо-западную часть Поморского воеводства и северную часть Варминско-Мазурского воеводства.

Северо-восточная часть новых смешанных говоров расположена на территории Восточной Пруссии к северу и западу от говоров мазовецкого диалекта (северо-западных немазуракающих и мазурских говоров), к востоку от говоров великопольского диалекта (главным образом кочевских и мальборских говоров) и к югу от района распространения русского языка (Калининградская область России). Северо-западная и западная части новых смешанных говоров расположены на территории Западного Поморья и Любушской земли, с востока новые смешанные говоры этой области граничат с говорами кашубского языка и великопольского диалекта (боровяцкими, крайняцкими и западновеликопольскими), с запада — с областью распространения немецкого языка. Юго-западная часть новых смешанных говоров расположена на территории Нижней Силезии к юго-западу от говоров великопольского диалекта и к западу от говоров силезского диалекта, на западе они граничат с немецким и лужицкими языками, на юге — с чешским языком[6][7].

История

Новые смешанные диалекты распространены на территориях, исторически заселённых славянскими племенами лехитов и балтийскими племенами пруссов (2-я половина I тыс. н. э.), в результате захвата данных территорий немецкими государствами и в процессе германской колонизации, усилившейся к XIII—XVI вв., славянские и прусские говоры были вытеснены немецким языком[10][11]. Говоры славян в Силезии сменились немецкими силезскими диалектами, в Западном Поморье — померанскими диалектами, в Восточной Пруссии говоры пруссов сменили нижнепрусский и верхнепрусский диалекты немецкого языка. Славянское население в разных районах германизировалось с разной степенью интенсивности, в некоторых областях оно сохранялось до XX века, наиболее крупный массив сохранившихся славянских говоров — кашубский в Поморье.

После второй мировой войны территории Западного Поморья, Нижней Силезии, Восточной Пруссии и др., принадлежавшие Германии, по условиям международных Ялтинской и Потсдамской конференций в 1945 году, а также в результате двусторонних договоров с СССР в 19451956 гг. были переданы Польше, отчасти в качестве компенсации за территории, отторгнутые на востоке от Польши в 1939 году. Большая часть немецкого населения возвращённых земель была депортирована, на их место переселялись поляки из различных районов Польши (в предвоенных границах), преимущественно из районов II Речи Посполитой к востоку от Буга, то есть из бывших восточных окраин («кресов»), а также из центральных, южных (Подкарпатье) и реже из некоторых других частей Польши, из юго-восточных районов были насильственно переселены лемки и украинцы в ходе операции «Висла»[6][12].

Состав говоров на возвращённых территориях в послевоенное время:

  • Местные (автохтонные) польские говоры, сохранившиеся в некоторых районах возвращённых земель;
  • Немецкие говоры небольшой части немецкого населения, оставшегося в Польше;
  • Польские говоры переселенцев с исконной этнической территории Польши, прежде всего малопольские (с разных районов Малой Польши), а также великопольские и мазовецкие;
  • Периферийные польские говоры, северные (говоры переселенцев с территории современных Литвы и Белоруссии) и южные (говоры переселенцев с территории современной Украины, румынской Буковины и других районов);
  • Лемковские говоры с юго-восточных территорий современной Польши;
  • Языки некоторых национальных меньшинств (цыган в Нижней Силезии и др.)

Языковая ситуация в северной и западной Польше складывалась в разных регионах и даже отдельных населённых пунктах неодинаково, в одних регионах отсутствовал преобладающий диалект у разнодиалектного и даже разноязычного населения, в других регионах, чаще в населённых пунктах, носители одного диалекта расселялись компактно или преобладали численно над носителями других диалектов. В первом случае процесс разрушения говоров шёл быстро, носители разных говоров для общения между собой переходили на усвоенный ими в различной степени литературный польский язык, во втором случае в однородных в языковом отношении группах населения местные говоры сохранялись лучше и воздействие на них литературного языка было не таким интенсивным[6].

См. также

Напишите отзыв о статье "Новые смешанные диалекты польского языка"

Примечания

Источники
  1. Urbańczyk, 1968, wycinek mapy nr 3.
  2. [www.dialektologia.uw.edu.pl/cmsimg/image/podzial.gif Dialekty i gwary polskie. Kompendium internetowe pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). — Ugrupowania dialektów i gwar polskich. Schematyczny podział dialektów polskich wg. Stanisława Urbańczyka (Карта польских диалектов Станислава Урбанчика). [www.webcitation.org/6AKkroNkD Архивировано из первоисточника 31 августа 2012]. (Проверено 8 апреля 2012)
  3. [www.dialektologia.uw.edu.pl/index.php?l1=mapa-serwisu&l2=ugrupowania-dialektow Dialekty i gwary polskie. Kompendium internetowe pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). — Ugrupowania dialektów i gwar polskich. [www.webcitation.org/6AKksIc01 Архивировано из первоисточника 31 августа 2012]. (Проверено 8 апреля 2012)
  4. [www.gwarypolskie.uw.edu.pl/index.php?option=com_wrapper&Itemid=53 Gwary polskie. Przewodnik multimedialny pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). — Mapa dialektów. [www.webcitation.org/65cwixtxk Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012]. (Проверено 8 апреля 2012)
  5. Тихомирова, 2005, с. 2.
  6. 1 2 3 4 [www.gwarypolskie.uw.edu.pl/index.php?option=com_content&task=view&id=500&Itemid=111 Gwary polskie. Przewodnik multimedialny pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). — Nowe dialekty mieszane. [www.webcitation.org/61AB9A1K5 Архивировано из первоисточника 24 августа 2011]. (Проверено 8 апреля 2012)
  7. 1 2 [www.gwarypolskie.uw.edu.pl/mambots/content/smoothgallery/cache/images/stories/pic/549x480-M9991.jpg Gwary polskie. Przewodnik multimedialny pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). — Nowe dialekty mieszane (Zasięg nowych dialektów mieszanych). [www.webcitation.org/6Ak79Z4FO Архивировано из первоисточника 17 сентября 2012]. (Проверено 8 апреля 2012)
  8. Handke, 2001, с. 211.
  9. Ананьева, 2009, с. 103.
  10. Мыльников А. С., Чистов К. В. Славяне // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. редактор В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 486—488. — ISBN 5-85270-155-6.
  11. Топоров В. Н. [tapemark.narod.ru/les/404a.html Прусский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
  12. Ганцкая О. А. Поляки // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. редактор В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 421—426. — ISBN 5-85270-155-6.

Литература

  1. Urbańczyk S. Zarys dialektologii polskiej. — wyd. 3-e. — Warszawa, 1968.
  2. Węgier J. Integracja i dezintegracja językowa na Pomorzu Zachodnim. — Szczecin, 1978.
  3. Paryl W. Oddziaływanie języka literackiego na niektóre dialekty Ziem Zachodnich // «Studia Linguistica», IV. — Wrocław, 1978. — С. 71—82.
  4. Zagórski Z. O badaniach integracji językowej w zakresie świadomości językowej w kilku województwach zachodnich. — Wrocław, 1982.
  5. Homa E. Nowe gwary na Pomorzu Środkowym // Język i językoznawstwo polskie w sześćdziesięcioleciu niepodległości (1918—1978). — Wrocław, 1982. — С. 113—121.
  6. Homa E. Elementy polskie i wschodniosłowiańskie w języku ludności kresowej na Pomorzu Środkowym, VI. — Wrocław. — С. 149—155.
  7. Białoskórska M. Niektóre właściwości polszczyzny potocznej byłych przesiedleńców z Kresów Wschodnich na Pomorzu Zachodnim // Gwary mieszane i przejściowe na terenach słowiańskich. — Lublin, 1993. — С. 13—19.
  8. Węgorowska K. Słownictwo wileńskie na Pomorzu Zachodnim. — Zielona Góra, 2000.
  9. Handke K. [www.staff.amu.edu.pl/~kilarski/courses/download/handke.pdf Terytorialne odmiany polszczyzny] // Współczesny język polski / pod redakcją J. Bartmińskiego. — Lublin: Uniwersytet Marii Curie-Skłodowskiej, 2001. (Проверено 8 апреля 2012)
  10. Тихомирова Т. С. [www.slavcenteur.ru/Proba/ucheba/kursy/Tihomirova_PolskijJazyk.pdf Польский язык] // Языки мира: Славянские языки. — М., 2005. (Проверено 8 апреля 2012)
  11. Ананьева Н. Е. [danefae.org/djvu/#A История и диалектология польского языка]. — 3-е изд., испр. — М.: Книжный дом «Либроком», 2009. — ISBN 978-5-397-00628-6.

Ссылки

  • [www.dialektologia.uw.edu.pl/index.php?l1=start Dialekty i gwary polskie. Kompendium internetowe pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). [www.webcitation.org/67hCNejJ0 Архивировано из первоисточника 16 мая 2012]. (Проверено 8 апреля 2012)
  • [www.gwarypolskie.uw.edu.pl/ Gwary polskie. Przewodnik multimedialny pod redakcją Haliny Karaś] (польск.). [www.webcitation.org/67hCOvs3E Архивировано из первоисточника 16 мая 2012]. (Проверено 8 апреля 2012)

Отрывок, характеризующий Новые смешанные диалекты польского языка

Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…