Новый Петергоф

Эта статья — об исторической части города Петергофа. О железнодорожной станции в Петергофе см. Новый Петергоф (станция).

Но́вый Петерго́ф — восточная часть муниципального образования «Город Петергоф», входящего в состав Петродворцового района Санкт-Петербурга. В нём находится одноименная железнодорожная станция.

История

XVIII век

Исторически расположен между Верхним садом и парком Александрией. Получил своё название ещё в XVIII веке, будучи противопоставлен Старому Петергофу — более раннему поселению дворцовых крестьян — строителей резиденции, до 1710-х годов планируемой западнее нынешнего Нижнего парка в районе нынешней Купеческой гавани. Там в 1700-х годах был построен деревянный дворец, первое упоминание о котором датируется донесением А. И. Репнина от 12 марта 1704 года.. Этот первый скромный с виду одноэтажный деревянный петергофский дворец сохранялся вплоть до конца XVIII века, а уже в 1793 году И. Г. Георги описывает его как Марли.

Однако, в связи с переносом центра резиденции к востоку, на место современного Нижнего парка (отчасти из-за наличия на месте устья нынешнего Гаванского канала более удобной гавани, отчасти из-за приглянувшегося Петру I мыса, где теперь стоит первый из дошедших до нас петровских петергофских дворцов — Монплезир), понадобилась новое, более восточное поселение строителей резиденции. Оно возникло между нынешней Правленской улицей и проходящим вдоль границ Нижнего парка Александрийским шоссе (старинной трассой Петергофской дороги) и Петергофским шоссе и послужило основой Новому Петергофу. Первоначально его жителями были лишь те, кто был непосредственно связан с царской резиденцией (титул императора Петр I получит незадолго до смерти). Поэтому Новый Петергоф вплоть до 1836 года носил название Малой Фонтанной слободы, будучи даже топонимически однозначно привязан к столице фонтанов. Более отдаленный от резиденции Старый Петергоф — Большая Фонтанная слобода, долгое время был многочисленн из-за расположенной там Гранильной фабрики. Первыми поселенцами Нового Петергофа были дворцовые крестьяне, дворцовые служащие, управляющий резиденцией шведский помещик К. Арнандер. На территории Нижнего парка, против нынешней улицы Аврова долго сохранялась древняя мыза, где царь хранил садовые клубни. Наиболее подробное её описание дошло до нас в записках Бергхольца (1721 год).

Изначально поселение имело довольно хаотичную планировку, а составлявшие большинство её жителй государственные крестьяне вообще жили в землянках. Впервые четкую планировку будущий Новый Петергоф получил в 1730-х годах благодаря М. Г. Земцову. Он перестроил ряд зданий, создав для петегофских государственных крестьян Мастеровой двор, а для придворных служащих — Кавалерский.

Облагороженная М. Земцовым Малая Фонтанная слобода развивалась трудами таких зодчих, как Ф. Растрелли, И. Яковлев, Я. Алексеев, Ф. Броуэр. Слобода укреплялась. Кроме служащих в ней стали селиться свободные люди, «обыватели». В конце XVIII века, в ней уже числилось 57 обывательских домов, а в 1801 году вдоль Правленской улицы сложился ансамбль первых каменных зданий.

XIX в.

В первой четверти XIX века, слобода впервые перешагнула через Санкт-Петербургский проспект, протянувшись к югу вдоль восточного берега Ольгина пруда. Там сложился ансамбль Торговой площади с Гостиным двором, сгоревшим во время Великой Отечественной войны. Но и «тогда Петергоф не был тем Петергофом, который теперь обустроен…. …Дач в нем не было. Возле самого дворца были пустыри и рощицы». Так описывает современник Малую слободу 1818 года.

В 1824 году Александр I велел перестроить на казённый счет 58 наиболее уродливых зданий по «образцовым проектам», разработанным В. Стасовым, В. Геста, Л. Руска. Последующее 30-летие отмечено наибольшим размахом строительства. В 1828—1830-х годах к югу от Санкт-Петербургского проспекта создавался комплекс казарм лейб-гвардии Уланского полка. В 1830-е ведущим архитектором Нового Петергофа был А. Шарлемань, создавший в 1837-1840-х годах комплекс готических домов и городской ансамбль с пожарным депо перед Верхним садом. Рядом с ним в 1834-1836 годах построено два дома Тувелерова (эти желтые двухэтажные здания дошли до наших дней). В 1836 году разрастающуюся Малую слободу переименовали в Санкт-Петербургский форштадт. В 1850 году ведущим архитектором стал Н. Бенуа, уже построивший Верхнесадский дом (1847 год) и Фрейлинские дома (палатки) (1848 год). Среди его последующих построек можно назвать: Дворцовый госпиталь (1853 год), почта (1854 год), железнодорожный вокзал (1857 год), конюшни (1852 год). «Петергоф не узнаваем; он действительно делается красивым и великолепным». — писал ещё 5 июня 1837 года Николай I Х. А. Бенкендорфу.

В 1848 году получает статус уездного города и название Петергоф.

К середине XIX века город был застроен преимущественно частными особняками и дачами всевозможных стилей, владельцы которых строились на свой лад, не считаясь с окружающей застройкой. Пример тому — дача А. Ф. Гейрота, первого петергофского историка, построенная в 1850-е годы по проекту А. И. Штакеншнейдера.

XX — начало XXI в

В конце XIX столетия город пополнился двумя гимназическими зданиями (оба сохранились до нашего времени), а в 1905 году по проекту В. Султанова на берегу Ольгина пруда возвели собор св. Петра и Павла, а напротив него — небольшое здание церковно-приходской школы. Собор по проекту В. Султанова строил В. А. Косяков. Вознесшись на 70- метровую высоту, храм до сих пор остаётся высотной доминантой города.

Огромный ущерб городу нанесла германская оккупация 1941—1944 годов. Было утрачено много зданий, а на их месте вдоль нынешнего Санкт-Петербургского проспекта после 1945 г. строились новые, в стиле сталинского ампира. В 1960-1980-е годы город разросся к югу почти до железной дороги, поглотив старые деревянные дачи и Александровскую колонию.

С 2010—2011 гг. ведётся активная застройка территорий к югу от железной дороги.

Список исторических улиц Нового Петергофа

• Улица Аврова (Петергоф)
• Александрийское шоссе
• Улица Бородачева (Петергоф)
• Дворцовая площадь (Петергоф)
• площадь Жертв Революции (Петергоф)
• Зверинская улица (Петергоф)
• Лихардовская улица (Петергоф)
• Константиновская улица (Петергоф)
• Михайловская улица (Петергоф)
• Никольская улица (Петергоф)
• Озерковая улица (Петергоф)
• Правленская улица (Петергоф)
• Привокзальная площадь (Петергоф)
• Самсоновская улица (Петергоф)
• Санкт-Петербургский проспект (Петергоф)
• Торговая площадь (Петергоф)
• Торговая улица (Петергоф)
• Эрлеровский бульвар (Петергоф)

Литература

• Георги, И. Г. Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопримечательностей в окрестностях оного, с планом 1794 - 1796. — СПб.: Лига, 1996. — 528 с. — ISBN 5-88663-003-1.
• Горбатенко С. Б. Петергофская дорога. СПб, 2001
• Дневник Бергхольца. М., 1902 С. 150
• Петербург в эпоху Петра I. СПб, 2003. С. 13

Отрывок, характеризующий Новый Петергоф

Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.