Новый Человек-паук. Высокое напряжение

Новый Человек-паук. Высокое напряжение
The Amazing Spider-Man 2: Rise of Electro
Жанр	супергеройский боевик приключения фантастика драма неонуар
Режиссёр	Марк Уэбб
Продюсер	Ави Арад Алекс Куртцман Роберто Орси
Автор сценария	Джеймс Вандербилт Алекс Куртцман Роберто Орси Джефф Пинкнер
В главных ролях	Эндрю Гарфилд Эмма Стоун Джейми Фокс Дэйн ДеХаан Кэмпбелл Скотт Эмбет Дэвидц Колм Фиори Пол Джаматти Салли Филд
Оператор	Дэн Миндел
Композитор	Ханс Циммер Фаррелл Уильямс Джонни Марр Junkie XL
Кинокомпания	Columbia Pictures Marvel Entertainment
Длительность	142 мин.
Бюджет	200 млн $
Сборы	708 982 323 $
Страна	США США
Язык	английский
Год	2014
Предыдущий фильм	Новый Человек-паук
Следующий фильм	Зловещая шестёрка (отменён)
Выход фильма «Новый Человек-паук. Высокое напряжение» (оригинальное название — The Amazing Spider-Man 2: Rise of Electro)

К:Фильмы 2014 года

Не следует путать с фильмом Человек-паук 2

«Новый Человек-паук. Высокое напряжение» (англ. The Amazing Spider-Man 2: Rise of Electro) — американский супергеройский фильм, снятый Марком Уэббом на основе комиксов о супергерое Marvel Comics Человеке-пауке. Является сиквелом фильма «Новый Человек-паук», а также заключительной частью новой дилогии. Роль Человека-паука, как и в предыдущем фильме, исполняет британский актёр Эндрю Гарфилд, также в фильме снялись Эмма Стоун, Джейми Фокс, Дэйн ДеХаан и Колм Фиори. Премьера состоялась в форматах 3D и IMAX 3D в США 17 апреля 2014 года, в России 24 апреля 2014.

Сюжет

В начале фильма гениальный учёный Ричард Паркер записывает видеообращение, чтобы объяснить своё исчезновение. Позже он и его жена Мэри погибают, находясь на борту частного самалёта, от руки киллера, посланного для убийства Паркера. Из-за смерти пилота самолёт падает в океан. Паркер успевает отослать некие файлы с паметкой на «Рузвельт».

В настоящее время сын Ричарда Питер продолжает бороться с преступностью в качестве Человека-паука. Он преследует и арестовывает Алексея Сицевича, который пытается украсть грузовик «OsCorp», перевозивший плутоний. Во время погони Человек-паук спасает сотрудника «OsCorp» Макса Диллона, говоря ему затем, что он его глаза и уши в мире. Разговаривая по телефону с Гвен Стейси, Питер видит призрака её отца, капитана полиции Джорджа Стейси, как бы напоминающего ему о его обещании расстаться с Гвен из-за его опасной жизни. После этого Питер встречается с Гвен в средней школе на церемонии вручения дипломов и позже вечером настаивает, чтобы их отношения прекратились из-за просьбы её отца.

Тем временем, друг детства Питера Гарри Озборн возвращается в город после учёбы в интернате. Гарри встречается со своим отцом Норманом — генеральным директором OsCorp, так как он смертельно болен. Норман объясняет, что его болезнь является наследственной и Гарри уже в таком возрасте, когда болезнь начинает развиваться. Норман дает Гарри небольшое устройство, которое по его утверждению, является делом всей его жизни. На следующий день Норман умирает и Гарри назначается новым директором OsCorp. Также выясняется, что все исследования в области скрещивания животных и человека закрыты, а образцы (в том числе, модифицированные пауки) уничтожены после инцидента с Куртом Коннорсом.

Предполагая, что теперь он и Человек-паук друзья, Макс становится одержимым им. Во время починки проводов в лаборатории «OsCorp» его бьёт электричеством и он падает в ёмкость с генетически модифицированными электрическими угрями. Они нападают на него, и он мутирует в живой электрический генератор. Между тем, Гвен сообщает Питеру, что она, возможно, переедет в Англию, чтобы продолжить учиться там. Но им не удаётся обсудить это, потому что Макс забредает на Таймс-Сквер и случайно вызывает замыкание. Человек-паук пытается его успокоить, но Макс, видя, что все люди вокруг смотрят только на Человека-паука, не контролирует себя и, после того, как в него выстреливает снайпер, выпускает весь свой гнев, а заодно и множество мощных электрических разрядов в героя, а потом и в людей на Таймс-Сквер. Человек-паук вместе с пожарными обливает его водой и тем самым останавливает новоиспечённого злодея. Его отправляют в больницу для душевнобольных Рэйвенкрофт, где его изучает доктор Кафка. Здесь же Макс объявляет себя Электро. В «OsCorp» быстро заглаживают этот инцидент и удаляют всю информацию о Максе из базы данных.

Видя первые симптомы болезни, Гарри использует устройство, которое дал ему его отец, видит на нём видеозапись, на которой Ричард Паркер и Норман Озборн рассказывают об исследованиях генетически модифицированных пауков, и быстро понимает, что кровь Человека-паука способна помочь ему побороть болезнь. Также он изучает секретные файлы компании, среди которых видны проект «Веном», проект Доктора Коннорса и доспехи с глайдером, которые способны поддерживать жизнь находящемуся внутри них. Гарри приглашает к себе Питера и, поскольку Питер делает снимки героя, а значит, знаком с ним, просит его взять у Человека-паука немного его крови. Паркер говорит, что попытается сделать это, но сам знает, что его кровь может убить Гарри, а не спасти его. В конце концов он предстает перед Озборном-младшим как Человек-паук и отказывает ему, объяснив это слишком большими рисками. Гарри приходит в ярость. Через какое-то время Гарри смещают с поста генерального директора «OsCorp» из-за его излишнего (по мнению некоторых членов совета правления) интереса к несчастному случаю с Максом, и вообще к разным тёмным делам компании. Помощник Гарри, Фелиcия Харди, сообщает ему, что на самом деле образцы яда пауков, уничтоженных компанией, были сохранены на всякий случай, поэтому он освобождает Макса из больницы и заключает с ним сделку, согласно которой Макс помогает ему найти Человека-паука в обмен на полное обеспечение всей электроэнергией города. Вместе они прорываются в здание «OsCorp», Электро получает то, что хотел, а Гарри спускается на нижние этажи здания, где проводятся секретные разработки. Там он находит доспехи и оборудование, которое создал Норман, щупальца Доктор Октопуса и крылья Стервятника, а также сыворотку, сделанную из яда пауков. Но Гарри не знает об одном нюансе: эксперимент с пауками предполагал введение в их ДНК элементов генома человека, и Ричард Паркер втайне от всех ввёл подопытным паукам элементы своей ДНК, так что сыворотка, полученная в итоге, способна благотворно влиять лишь на самого Ричарда или на его кровных родственников, а для всех остальных это — обычно опасный яд. Не зная этого, Гарри от инъекции сыворотки не погибает сразу, но стремительно мутирует, успевает надеть на себя доспехи и становится Зелёным гоблином.

Питер использует информацию, оставленную его отцом, чтобы найти видеообращение в скрытой лаборатории на заброшенной станции метро «Рузвельт». Ричард объясняет своё исчезновение тем, что он не хотел принимать участия в проектах Нормана Озборна по разработке биологического оружия и рассказывает «тайну» его исследований, связанную с внедрением ДНК человека паукам. Затем Питер получает голосовое сообщение от Гвен, сообщающее ему, что она все-таки получила возможность улететь и уже на пути к аэропорту. Ему удается найти её и признаться в любви, также герой соглашается отправиться с ней в Англию. Электро же вызывает замыкание по всему городу, и Человек-паук вступает в схватку с ним. При помощи Гвен, Электро взрывается из-за перегрузки электроснабжения. После этого Гарри, оснащённый бронёй и глайдером, похищает Гвен, и затем, узнав настоящую личность Паука, хочет отомстить за то, что он отказался от переливания крови. Он борется с Человеком-Пауком на вершине башни с часами. Во время потасовки Гвен падает с башни. Человек-Паук побеждает Гарри и успевает зацепить Гвен паутиной у самого пола, но двигаясь по инерции, Гвен ударяется головой.

После этой трагедии и похорон Питер перестаёт быть супергероем, часто навещает могилу Гвен. Гарри, выживший и оказавшийся в лечебнице Рейвенкрофт, и его партнёр Густав Фирс (таинственный «Человек в тени» из первого фильма из сцены после титров) обсуждают дальнейшие планы. Фирс говорит, что нашёл «нескольких добровольцев» и спрашивает у Гоблина, обдумал ли он, сколько человек ему нужно, на что тот отвечает, что немного (прямой намёк на Зловещую Шестёрку). Фирс говорит, что начать можно с Сицевича, которого он и вызволяет из тюрьмы и, дав ему имя Носорог, оснащает электромеханическими доспехами. Питер между тем прослушивает речь Гвен с вручения дипломов и вспоминает все моменты, проведенные с ней, после этого он снова решает надеть костюм Человека-паука. В это время Носорог в своей броне грабит банк и крушит город, но Человек-паук вновь появляется, готовый сражаться за жителей своего города.

В ролях

Актёр	Роль
Эндрю Гарфилд	Человек-паук / Питер Паркер Человек-паук / Питер Паркер
Эмма Стоун	Гвен Стейси Гвен Стейси
Джейми Фокс	Электро / Максвелл «Макс» Диллон Электро / Максвелл «Макс» Диллон
Дэйн Дехаан	Зелёный гоблин / Гарри Озборн Зелёный гоблин / Гарри Озборн
Салли Филд	Мэй Паркер Мэй Паркер
Колм Фиори	Дональд Менкен Дональд Менкен
Пол Джаматти	Носорог / Алексей Сицевич Носорог / Алексей Сицевич
Крис Купер	Норман Озборн Норман Озборн
Мартон Чокаш	Эшли Кафка доктор Эшли Кафка
Кэмпбелл Скотт	Ричард Паркер Ричард Паркер
Эмбет Дэвидц	Мэри Паркер Мэри Паркер
Фелисити Джонс	Фелисия Харди Фелисия Харди
Кари Коулмэн	Хелен Стейси Хелен Стейси
Денис Лири	Джордж Стейси капитан Джордж Стейси
Сара Гадон	Кари искусственный интеллект Oscorp Кари
Б. Дж. Новак	Алистер Смайт Алистер Смайт
Луис Канселми	Мистер Страх Мистер Страх
Майкл Масси	Джентльмен / Густав Фирс Джентльмен / Густав Фирс
Макс Чарльз	Питер Питер в детстве
Стэн Ли	гость на церемонии вручения дипломов

Русский дубляж

• Сергей Смирнов — Питер Паркер/Человек-паук
• Виктория Слуцкая — Гвен Стейси
• Василий Дахненко — Макс Диллон/Электро
• Антон Колесников — Гарри Озборн/Зелёный гоблин
• Леонид Белозорович — Дональд Менкен
• Константин Карасик — Алексей Сицевич / Носорог
• Елена Шульман — Тётя Мэй/Мэй Паркер
• Ольга Зубкова — Мэри Паркер
• Александр Рахленко — Ричард Паркер
• Александр Головчанский — Доктор Эшли Кафка
• Александр Новиков — Капитан Стейси, Густав Фирс / Джентльмен, Стэн Ли

Работа над картиной

Коммерческий успех картины «Новый Человек-паук» позволил специалистам говорить о продолжении серии. Собственно намёк на продолжение и его сюжет заключался в небольшой сцене, которой завершались титры фильма. 28 сентября 2012 года Sony анонсировала сообщение о том, что сиквел выйдет 2 мая 2014 года. Работать над ним будет команда Марка Уэбба и Эндрю Гарфилда.

В октябре 2012 года Variety подтвердил начало процедуры подбора актёров для фильма. В ноябре 2012 года фильм вступил в фазу препродакшн и источники подтвердили, что ведутся переговоры с Джейми Фоксом на роль главного злодея, которым будет Электро.

Было подтверждено, что появится Гарри Озборн, Норман Озборн (ещё не перевоплотившийся в Зелёного Гоблина). В список претендентов на роль попали Олден Эйренрайк, Дэйн ДеХаан и Брэди Корбет. 3 декабря 2012 года Марк Уэбб сообщил, что Дэйн ДеХаан был утвержден на роль Гарри. Также появился Джей Джона Джеймсон — редактор газеты Дейли Бьюгл и босс Питера Паркера. Актёр Джонатан Кимбл Симмонс заявил о том, что открыт для предложений о возвращении к роли Джеймсона — редактора Дейли Бьюгл. Актриса Фелисити Джонс сыграла Фелицию Харди.

Шейлин Вудли была выбрана на роль Мэри Джейн Уотсон, но в июне, когда она уже три дня снималась, было объявлено, что Мэри Джейн была вырезана из сюжета и появится лишь в третьей части, чтобы создатели смогли сосредоточиться на отношениях Питера Паркера и Гвен Стейси. Также стало известно, что роль могут отдать другой актрисе.

Пол Джаматти вёл переговоры, чтобы сыграть Носорога в этом фильме. Стало известно, что он утверждён на роль.

Награды и номинации

• Номинация на премию канала «MTV» в категории Лучший поцелуй.
• Номинации на премию «Сатурн» в категории: Лучшая экранизация комикса.

Маркетинг

Вирусная реклама осуществляется в виде новостей издательства «Дейли Бьюгл» на сервисе Tumblr. Здесь упоминаются такие персонажи как Кейт Кашинг, детектив Стэн Картер / Пожиратель грехов, Мистер Биг, Иззи Бёнсен, Джо Меркадо, Дональд Менкен, Стервятник, Гидромен, Спенсер Смайт, Нед Лидс, Энн Вейинг, Джей Джона Джеймсон, Шокер, Алистер Смайт, Доктор Осьминог, Эдди Брок, Шокер и Пума.

Отзывы

Фильм получил смешанные отзывы кинокритиков. На Rotten Tomatoes у фильма 53 % положительных рецензий, средний рейтинг составляет 5,9 балла из 10. На Metacritic сиквел получил оценку 53 балла из 100 на основе 48 рецензий. Мнение зрителей разделилось — на IMDb рейтинг картины составляет 6,8 балла из 10. Тем не менее CinemaScore — фирма, занимающаяся исследованием рынка, — проводила опрос зрителей на выходе из кинотеатра в течение открывающего уик-энда. Так, средняя оценка кинозрителей была «твёрдая тройка» по пятибалльной шкале.

Отменённые сиквелы и спин-оффы, перезапуск

17 июня 2013 Sony объявила, что будут созданы ещё два сиквела. Премьеру третьего фильма изначально назначили на 10 июня 2016, но потом отложили до 2017 года из-за определенных предварительных подсчетов, а насчёт четвёртого неизвестно. 2 октября 2013 The Hollywood Reporter сообщил, что Куртцман, Орси и Пинкнер вернутся для написания сценария для третьего фильма. В декабре 2013 Гарфилд раскрыл, что он подписал контракт на три фильма и не уверен, что будет участвовать в четвёртом фильме. В том же месяце Sony объявила о запланированных спин-оффах: «Веноме» и «Зловещей Шестёрки» с Куртцманом в качестве режиссёра «Венома» и соавтора сценария вместе с Орси и Эдом Соломоном. Сценарий к «Зловещей шестёрке» напишет Дрю Годдард, который также, возможно, и снимет фильм. В феврале 2014 Sony объявила, что Уэбб срежиссирует третий фильм. В марте Уэбб заявил, что он не будет снимать четвёртый фильм, но он хотел бы остаться в качестве консультанта киносерии. 7 апреля 2014 The Hollywood Reporter объявил, что Годдард срежиссирует фильм «Зловещая шестёрка». В июле 2014 сообщили, что на 11 ноября 2016 назначили премьеру спин-оффа о Зловещей шестёрке, а премьера триквела переходит на 2018 год.

В феврале 2015 года из-за низких сборов фильма производство сиквелов было отменено, вместо этого Человек-паук будет включён в Кинематографическую вселенную Marvel, в исполнении нового актёра и с обновлённой историей. Впервые персонаж появился в фильме «Первый мститель: Противостояние», после чего герой получил новый сольный фильм-перезапуск. Тем не менее, спин-офф о Зловещей шестёрке остаётся в силе и возможно будет выпущен уже после перезапуска. 5 марта 2016 года стало известно, что студия Sony Pictures снова запустила в производство фильм «Веном», при этом он представляется боссам студии как отдельная франшиза, которая никак не будет связана с грядущим фильмом про Человека-Паука с Томом Холландом в главной роли, ни с фильмами Марка Уэбба.

Ссылки

• [www.theamazingspiderman.com amazingspiderman.com] (англ.) — официальный сайт фильма
• [www.spiderman-film.ru derman-film.ru] (рус.) — официальный сайт фильма

Отрывок, характеризующий Новый Человек-паук. Высокое напряжение

– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула: