Новый год в Турции

Новый год в Турции (тур. Yılbaşı —йылбаши) отмечается 1 января каждого года. Поскольку Новый Год является светским по происхождению праздником, турецким гражданам встречать его не запрещается, однако им не рекомендуется наряжать елку или приглашать Санта-Клауса. Тем не менее традиция празднования Нового года с елкой довольно распространена в Турции. Особенно это касается крупных городов на юге и западе страны (Стамбул, Измир, Бурса и других), а также столицы Турции — города Анкары. Также турецкие духовные лидеры не рекомендуют мусульманам страны смешивать рождественские символы с новогодними для сохранения чистоты ислама. Однако в большинстве консервативных мусульманских стран празднование Нового года не приветствуется. В частности, в Саудовской Аравии за это полагается арест.

История

Новый год является выходным днём в Турции с 1981 года. Однако Турецкая республика перешла на григорианский календарь только в 1926 году, поэтому по-настоящему в стране празднуют Новый год в только в крупных городах, например таких, как Стамбул и Анталья, куда зимой приезжает много туристов из России и других более северных стран. В большинстве своём крестьяне и жители небольших городов в ночь на 1 января ложатся спать, так как свой Новый Год они отмечают по старой тюркской традиции в марте (так называемый наурыз).

Отрывок, характеризующий Новый год в Турции

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.