Новый форум

Новый форум
нем. Das Neue Forum
Лидер:	Рейнхард Шульт, Клаус Тондорф, Сабина Шааф
Дата основания:	10 сентября 1989
Идеология:	демократический социализм, антитоталитаризм, политкорректность
Союзники и блоки:	Союз 90/Зелёные
Сайт:	[www.neuesforum.de/ esforum.de]

К:Политические партии, основанные в 1989 году

«Новый форум» (нем. Das Neue Forum) — политическое движение (объединение) в Германской Демократической Республике, созданное 10 сентября 1989 года, за год с небольшим до объединения Германии. Возник как демократическое протестное движение в ходе мирной революции 1989 года. Сыграл важную роль в свержении режима СЕПГ и демократических преобразованиях в Восточной Германии. После воссоединения ГДР с ФРГ частично вошёл в коалицию «Союз 90/Зелёные», частично сохранился как независимая организация в восточных землях. Идеологически придерживается лево-демократических позиций.

Создание на фоне революции

«Новый форум» был учреждён в ночь с 9 на 10 сентября 1989 года в берлинской квартире диссидентки Кати Хавеман, вдовы Роберта Хавемана. К тому времени в стране уже несколько месяцев продолжалось массовое брожение, с 4 сентября 1989 года переросшее в регулярные демонстрации протеста. Группа из тридцати оппозиционных общественных деятелей опубликовала воззвание «Время созрело — Прорыв 89» (нем. «Die Zeit ist reif — Aufbruch 89»), начинавшееся словами «Диалог государства и общества нарушен».

В этом документе констатировался конфликт между партийно-государственной властью ГДР и восточногерманским обществом, содержался призыв к конструктивному диалогу и демократической трансформации. Предлагалась организация публичных дискуссий с гарантией гражданских свобод.

Мы хотим порядка, но не опеки. Мы хотим свободы и уверенности для ответственных людей. Мы хотим быть защищёнными от насилия, но мы не должны терпеть диктат и шпионаж…
Для разрешения противоречий необходимо прислушиваться ко всем мнениям и аргументам, учитывать и групповые, и общие интересы. Необходим демократический диалог о верховенстве права, экономике и культуре. Нам есть, что сказать стране по всем этим вопросам. От готовности и желания сделать это будет зависеть, сможем ли мы найти выход из нынешнего кризиса…
В процессе общественной реформы должно участвовать как можно больше людей. Индивидуальные и групповые предложения должны быть рассмотрены и согласованы.
Вместе мы создаём политическую платформу для всей ГДР, для людей из всех общественных слоёв, партий и групп, готовых принять участие в обсуждении проблем страны. Для этой комплексной инициативы мы выбираем имя: «Новый форум».
Aufbruch 89 — Neues Forum

О смене власти и тем более о воссоединении с ФРГ речи не шло, однако такого рода декларация и учреждение организации, не контролируемой, а фактически противостоящей СЕПГ, сами по себе являлись политическим вызовом.

Лидеры-инициаторы. Эволюция оппозиции

Ведущими лидерами «Нового форума» стали (всего воззвание подписали 30 человек):

• Йенс Райх, врач-микробиолог
• Катя Хавеман, воспитательница детского дома
• Бёрбель Боле, художница, преподаватель технического училища
• Мартин Бёттгер, физик
• Рольф Генрих, адвокат
• Йоахим Гаук, евангелический пастор
• Рейнхард Шульт, каменщик
• Ирена Кукутц, художница-керамистка
• Йоханна Ванка, математик
• Катрин Айгенфельд, библиотекарь Галле-Виттенбергского университета
• Рейнхард Майнель, физик
• Себастьян Пфлюгбайль, физик
• Ханс-Йохен Чихе, ректор магдебургской евангелической академии
• Рудольф Чёпе, физик
• Михель Арнольд, студент-медик

Все они длительное время участвовали в диссидентском движении, были правозащитниками, экологистами, церковными активистами, оппозиционными политиками. Многие преследовались Штази. В ряде случаев они были известны в стране и пользовались высоким авторитетом.

Таким образом, основу организованной оппозиции в ГДР составляла интеллигенция, в значительной части статусная. В этом состояло кардинальное отличие ГДР от ПНР, где Межзаводской забастовочный комитет в августе 1980 — примерный функциональный аналог «Нового форума» — почти полностью состоял из промышленных рабочих. С другой стороны, заметно отличие и от оппозиционного актива первых лет ГДР: в конце 1940-х — начале 1950-х подпольное сопротивление комплектовалось студенческой молодёжью и представителями некоммунистических партий.

На борьбу чаще всего шла молодёжь. Студенты, даже школьники. Взрослые выступили один раз — 17 июня. А в основном молчали. С них хватило двух мировых войн.

Структурирование и нарастание

19 сентября 1989 «Новый форум» явочным порядком конституировался как организация, ссылаясь на статью 29 Конституции ГДР, формально признававшей свободу ассоциаций. В тот же день было подано заявление на регистрацию в МВД. Региональные структуры к тому времени действовали в 11 из 15 округов страны.

21 сентября государственное информационное агентство ADN охарактеризовало «Новый форум» как «антиконституционную подрывную организацию». 25 сентября заявление на регистрацию «Нового форума» было отклонено на основании «отсутствия общественной необходимости». Однако подписи под воззванием продолжали ставиться по всей стране, тысячи людей записывались в члены организации, повсеместно создавались новые структуры. Основными местами собраний «Нового форума» являлись протестантские церкви.

Кажется, на 40-м году ГДР никто больше не обращает внимания на угрозы и запреты социалистического правительства. На церковной службе в Шверине в «Новый форум» записались сразу 900 человек, хотя министр внутренних дел Фридрих Диккель недавно назвал организацию подрывной.

К концу 1989 постоянными членами «Нового форума» называли себя до 10 тысяч граждан ГДР. Однако реальная общественная поддержка и фактическое участие имели гораздо большие масштабы: воззвание от 10 сентября подписали около 200 тысяч человек.

«Новый форум» продемонстрировал высокие способности протестной мобилизации. В сентябре-ноябре его активисты были главными организаторами многотысячных демонстраций. Укрепились региональные и местные структуры, сформировалась сеть контактных адресов. Массовые демонстрации достигли пика 4 ноября 1989 года, когда на Александрплац собралось около полумиллиона человек. Постепенно лозунги «Мы хотим выехать!», сменились на лозунги «Мы остаемся здесь!», что говорило о желании митингующих добиться изменений уже внутри ГДР. Ключевым моментом в действиях активистов стало заявление Михаила Горбачева в октябре 1989 года, когда он в ходе визита в ГДР, однозначно заявил, что Советская Армия не будет вмешиваться в события во имя спасения режима.

При конце ГДР

Ограниченность целей

Уже с ноября и особенно с декабря стала проявляться идеологическая и социально-политическая ограниченность «Нового форума». Отставки и аресты наиболее одиозных руководителей СЕПГ (Хонеккер, Штоф, Мильке, Хагер, Миттаг, Аксен, Кроликовски, Шальк-Голодковский, Зиндерман, Тиш, Альбрехт), введение явочным порядком всех демократических свобод, пролом Берлинской стены, «перестроечная» риторика Ханса Модрова, Эгона Кренца, Гюнтера Шабовски — всё это создавало поверхностное впечатление выполненной программы. Отстранение же СЕПГ от власти, переход к капитализму и воссоединение с ФРГ не входили в установки «Нового форума». Идеология движения не выходила за рамки гуманно-демократического социализма.

С декабря 1989 по март 1990 года «Новый форум» активно участвовал в конференциях и круглых столах по подготовке политических реформ. В феврале-марте 1990 Себастьян Пфлюгбайль являлся министром без портфеля в последнем правительстве СЕПГ-ПДС, возглавляемом Хансом Модровом.

Раскол и коалиция

На 18 марта 1990 года были назначены выборы в Народную палату — первые (оказавшиеся единственными) свободные парламентские выборы в ГДР. В «Новом форуме» возникли разногласия о вариантах дальнейшего участия в политическом процессе: создавать политическую партию или оставаться широким массовым движением без чёткой идеологии. 28 января 1990 группа активистов, представлявшая около четверти членов «Нового форума», учредила Немецкую партию форума, которая впоследствии присоединилась к либеральной общегерманской СвДП.

Острые разногласия возникли между левосоциалистическими и общедемократическими группами. Удалось согласовать общие принципы движения, сочетавшие лозунги политической демократии и социального самоуправления. Но принципиальное значение имела приверженность «Нового форума» идее сохранения ГДР как «подлинно демократического государства» и «социалистической альтернативы ФРГ».

Поражение на выборах 1990

6 февраля 1990 года «Новый форум», движение «Демократия теперь» и «Инициатива за мир и права человека» учредили коалицию «Союз 90». Коалиция представила избирателям демосоциалистическую программу диссидентского движения ГДР 1970—1980-х годов.

Выборы принесли «Союзу 90» серьёзное поражение. Коалиция набрала менее 3 % голосов и получила 12 мест в палате из 400. На первое место вышел консервативно-центристский «Альянс за Германию», главной силой которого выступал восточногерманский ХДС. Стало очевидным, что идеи «социалистической альтернативы» не пользуются популярностью, большинство граждан ГДР выступает за воссоединение с ФРГ.

Была предложена программа социалистического обновления. Но местное бюргерство повернуло в свою сторону.
«Советская Россия», декабрь 1990

Электоральное поражение «Нового форума» отразило расхождение между левыми идеологическими установками интеллигенции и гораздо более правыми массовыми настроениями, в которых доминировало стремление к национальному единению.

В единой Германии

Политическая ниша

Объединение Германии состоялось 3 октября 1990 года. Первые общегерманские выборы прошли 2 декабря 1990. «Новый форум» вновь выступал в блоке Союз 90 с близкими организациями западных земель. Коалиция набрала лишь 1,2 % и получила 8 мандатов в бундестаге, причём все депутаты представляли восточные земли. Несколько лучше были результаты на региональных выборах, особенно в Бранденбурге и Тюрингии. Но и там «Новый форум» с союзниками получали 3-9 %. К концу 1990-х электоральная поддержка упала до менее 1 %. Предвыборные лозунги в основном сводились к критике социальных издержек объединения. Но с этим электоратом более успешно работали прямые наследники СЕПГ — ПДС Грегора Гизи, ныне партия Левые.

В 1993 году «Союз 90» объединился с экологической Партией зелёных в единую партию «Союз 90/Зелёные». Партия заняла в политическом спектре ФРГ политическую нишу левее СДПГ.

Из деятелей «Нового форума» в общегерманской политике наиболее известен Йоахим Гаук, в 2012 году избранный президентом ФРГ. Однако этот пример — скорее исключение, нежели правило. Большинство учредителей «Нового форума» занялись профессиональной, историко-просветительской или правозащитной деятельностью. Некоторые, подобно Юргену Шмайдеру и Йоханне Ванке (с 2013 — министр образования ФРГ), продолжили политическую активность в либеральной или христианско-демократической партиях.

Продолжение диссидентской традиции

«Новый форум» продолжает существовать как политическое движение. Его активность локализована в восточных землях Германии. Депутаты от «Нового форума» представлены в городских советах Галле, Лейпцига, в ландтаге Саксонии-Анхальт депутатскую группу восемь лет возглавлял соучредитель организации Ханс-Йохен Чихе, в некоторых местных органах власти. Активист «Нового форума» Клеменс Кошиг является бургомистром Дессау, сопредседатель «Нового форума» Клаус Тондорф возглавляет городской совет Рослау.

Руководство «Новым форумом» осуществляет федеральный совет из трёх равноправных членов. В 2014 году ими являются Рейнхард Шульт, Клаус Тондорф и Сабина Шааф.

«Новый форум» позиционируется как «независимое политическое объединение граждан, выступающих за демократию во всех сферах жизни». Главным методом политической деятельности остаётся «аргументированная дискуссия». Организация категорически отвергает насилие, тоталитаризм, расизм и ксенофобию, сталинизм и фашизм, милитаризм и антисемитизм. Осуждается также любая социальная дискриминация, проповедуется политкорректность и толерантность. Можно констатировать, что современный «Новый форум» в принципе сохранил идеологию левого диссидентства, сформулированную в 1989.

13 декабря 2001 года группа леводемократических активистов и правозащитников, в том числе члены «Нового форума» (включая некоторых соучредителей и руководителей — Себестьян Пфлюгбайль, Эрика Дрес, Ханс-Йохен Чихе, Сабина Шааф, Ирена Кукутц, Катрин Айгенфельд и другие) выступили с заявлением Wir haben es satt — «Мы устали» — в котором резко осудили «диктаторские» и «милитаристские» тенденции государственной власти ФРГ и Запада в целом.

«Диалог государства и общества нарушен». Так было в 1989. Так происходит и сегодня. Мы бессильны против экономических, военных и политических структур, которые игнорируют наши интересы ради власти и прибыли. То, что мы видим, всё больше напоминает известное нам зло диктатуры.
В революции 1989 мы боролись против приспешников системы ГДР. Никто из нас не ожидал, что снесённая нами аппаратура Штази сменится новой, что полиция не сократится, а раздуется. Страшная террористическая атака в США используется для отмены правовых стандартов Западного мира. В воздухе витает законодательство ГДР о «политических преступлениях».
Мы поражены, с каким самодовольным смехом отвергается наше стремление к справедливости и верховенству закона. Мы потрясены, как бездоказательно «назначается» организатор теракта. Мы хотим, чтобы ответ давал независимый суд, а не главнокомандующий самой мощной армии мира. Поразительно, но уже идут дискуссии о допустимости пыток!
Мы устали от того, что знамёна свободы и демократии используются против нас… Давайте поговорим с нашими детьми и родителями о войне и о справедливости в Германии и во всём мире Мы узнали в 1989 году, что это имеет смысл.

«Новый форум» и его деятели пользуются общественным уважением в современной Германии. Федеральный канцлер Ангела Меркель назвала оппозицию ГДР «одним из самых важных голосов свободы». 25-летие восточногерманской мирной революции торжественно отмечалось в октябре — ноябре 2014 года. В Лейпцигской речи 9 октября 2014 президент Гаук назвал «Новый форум» среди её инициаторов.

Литература

• Lothar Probst: Neues Forum (Forum), in: Handbuch der deutschen Parteien, herausgegeben von Frank Decker und Viola Neu, S. 347—351, GWV Fachverlage, Wiesbaden 2007, ISBN 978-3-531-15189-2.
• Irena Kukutz: Chronik der Bürgerbewegung Neues Forum 1989—1990, herausgegeben von der Robert-Havemann-Gesellschaft e. V., Basisdruck-Verlag Berlin, 2009, ISBN 978-3-86163-065-4.
• Müller-Enbergs, Schulz, Wielgohs (Hg.): Von der Illegalität ins Parlament. Werdegang und Konzept der neuen Bürgerbewegungen, Christoph Links Verlag, Berlin, 1991, ISBN 3-86153-017-1.
• Reinhard Bernhof: Die Leipziger Protokolle. projekte verlag, Halle, 2004.
• Pit Fiedler, Dietrich Kelterer, Barbora Čermáková, Zbyněk Černý (Hrsg.): Bürgermut macht Politik. 1989/90 — NEUES FORUM Plauen & BÜRGERFORUM Cheb. Verlag Eckhard Bodner, Pressath 2009, ISBN 978-3-937117-82-9, [buergerplattform.net/unser-buch/ Buchvorstellung].

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Новый форум
• [www.neuesforum.de/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Новый форум

– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.