Новый хирургический архив (журнал)

Новый хирургический архив
Специализация:	медицина (хирургия)
Периодичность:	6 — 12 номеров в год
Сокращённое название:	НХА
Язык:	русский
Учредители:	Я. И. Гальперн С.П. Фёдоров
Страна:	СССР СССР
История издания:	1921—1941, 1955—1962
Дата основания:	1921
Тираж:	ок. 6000

К:Печатные издания, возникшие в 1921 году

«Новый хирургический архив» — первый советский медицинский журнал, посвящённый вопросам хирургии.

История

После Октябрьской революции в России прекратилось издание специализированного медицинского журнала «Русский хирургический архив», публиковавшего результаты научных исследований и практических разработок в области хирургии.

В 1920 году хирург Тверской губернской больницы доктор медицины Я. И. Гальперн выступил с инициативой создания нового всероссийского специализированного хирургического периодического издания, которая нашла серьёзную и деятельную поддержку в лице профессора Военно-медицинской академии С.П. Фёдорова — выдающегося российского хирурга и учёного с мировым именем.

Первый номер «Нового хирургического архива», издание которого готовилось в тяжёлых условиях Гражданской войны и разрухи, вышел в свет 21 июня 1921 года. Представляя журнал читателям, его основатели и редакторы писали:

С глубокой верой в насущную необходимость подобного издания мы выпускаем первую книгу «Нового хирургического архива» в надежде, что сочувствие всех русских хирургов и неизбежное рано или поздно улучшение общих условий нашей жизни обеспечат возможность поставить на должную высоту как внешность, так и содержание журнала.»

Первоначально журнал издавался в Твери, а с 13-го номера (в связи с переходом Я.О. Гальперна в 1924 году в Днепропетровский медицинский институт) — в Днепропетровске.
Издание, в котором публиковались статьи о новейших научных разработках в различных областях хирургии и уделялось большое внимание практическим аспектам хирургического дела, сразу же получило широкое одобрение врачей, в связи с чем запланированную периодичность выхода (6 раз в год) вскоре пришлось увеличить до 7 — 12 номеров объёмом по 12—13 печатных листов.

С 1923 года в работе редакционной коллегии в составе С.П. Фёдорова и Я.О. Гальперна стали принимать участие многие видные хирурги, в том числе А.Г. Бржозовский, Н.Н. Бурденко, К.В. Волков, П.А. Герцен, Э.Р. Гессе, Ю.Ю. Джанелидзе, А.М. Заблудовский, В.С. Левит, A.В. Мартынов, C.Р. Миротворцев, B.М. Мыш, В.И. Разумовский, С.И. Спасокукоцкий, И.К. Спижарный, Б.К. Финкельштейн, В.Н. Шамов.
К 1926 году структура журнала, первоначально лишь повторявшая структуру дореволюционного издания, уже включала разделы, посвящённые теоретическим и клиническим вопросам хирургии, истории хирургии и организации хирургической помощи, случаям из практики, ошибкам в хирургии, а также информацию о съездах, заседаниях хирургических обществ, обзоры, рецензии и рефераты издаваемых работ по хирургии, объявления и новости о событиях, касающихся данной сферы медицины.
К 1937 году тираж журнала достиг 6000 экземпляров, 58% которых распространялись по подписке в различных регионах СССР.

В мае 1941 года был выпущен 195-й номер журнала. Выходу следующего номера, подготовленного к печати, помешала начавшаяся война. После эвакуации в Кисловодск и смерти вдохновителя и единственного главного редактора журнала Я.О. Гальперна (С.П. Фёдоров скончался после тяжёлой болезни в 1936 году) издание «Нового хирургического архива» прекратилось.

Приложение

К выходу юбилейных номеров журнала был приурочен выпуск шуточного приложения, которое называлось «Не новый хирургический архив», полностью копировало структуру разделов издания, но содержало выдержанные в профессиональном стиле юмористические или сатирические статьи и иллюстрации, подготовленные (под псевдонимами) членами редколлегии и известными учёными — постоянными авторами журнала.

Наше издание имеет целью сохранить для неблагодарного потомства и в безобидной шутке посильно зафиксировать хирургическое житьё-бытьё съездное, а заодно и межсъездное.

«Не новый хирургический архив» печатался на 32 страницах, тираж достигал 2000 экземпляров.

Послевоенный период

В связи с многочисленными обращениями врачей-хирургов, хранивших память о журнале, Совет министров Украинской ССР через 14 лет после выхда последнего номера «Нового хирургического архива» постановил возобновить его издание в Киеве.
Редакционную коллегию возглавил учёный-хирург, профессор И.И. Кальченко, а после его смерти в 1975 году — академик А.А. Шалимов.
Активными авторами журнала стали ведущие хирурги страны — А.Д. Адо, Н.М. Амосов, А.Н. Бакулев, Е.Л. Березов, В.Д. Братусь, А.А. Вишневский, И.Н. Ищенко, Г.Г. Караванов, М.И. Коломийченко, Б.В. Петровский, Д.Ф. Скрипниченко, И.Г. Туровец, А.А. Федоровский, А.Н. Филатов, В.Н. Шамов, И.Т. Шевченко. Первый послевоенный номер увидел свет 1 июля 1955 года.
Периодичность выпуска составляла 2 месяца. С 1961 года журнал стал издаваться ежемесячно.

Поскольку послевоенное издание в большей степени было ориентировано на практикующего хирурга районного уровня, в 1962 году было принято решение отказаться от исторического названия, более не соответствовавшего его фактическому содержанию, и журнал получил новое название — «Клиническая хирургия».

Ссылки

• [hirurgiya.com.ua/o_nas_istorija.html Журнал «Клиническая хирургия»]
• [www.books-classic.ru/publications/view/2/page/179 Литературное кафе]

Отрывок, характеризующий Новый хирургический архив (журнал)

Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».