Ногайско-крымская война (1509)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ногайско-крымская война (1509) — война между Крымским ханством, возглавляемым Менгли Гиреем, и группой ногайских мирз, возглавлямой Агишем, сыном Ямгурчи, в союзе с Астраханским ханством .

После смерти влиятельных ногайских биев Мусы и его брата Ямгурчи среди мирз следующего поколения назревала борьба за власть. В этих условиях Агиш решил организовать большой поход на Крым. Поход этот преследовал грабительские цели, так как военная добыча была существенной частью экономики кочевых племен. Кроме того Агиш, возможно, хотел поднять свой статус среди других ногайских вождей в связи с начинающейся борьбой за власть в Ногайской Орде. На его призыв в начале лета 1509 года откликнулись многие вожди, в том числе Саид-Ахмед и ещё 40 ногайских мирз, к походу присоединился и астраханский хан Абд ал-Керим. Ногайское войско приступило к переправе на правый берег Волги, что всегда представляло для кочевников существенную проблему.

В Крыму серьёзно отнеслись к сведениям о ногайском походе. Менгли Гирей мобилизовал все войска и племенные ополчения, включая и мангытов, находящихся в его подданстве. Была создана армия в 250 000 человек. Возглавил войско сын Менгли Гирея Мухаммед. Племенные ополчения возглавляли карачибеки барынов, ширинов и мангытов, которых вёл Хаджике.

Крымское войско смогло скрытно приблизиться к месту переправы ногаев через Волгу, когда те были заняты переправой и совершенно не готовы к отпору. Разгром той части ногаев, что уже была на правом берегу Волги, был полным. Крымские татары захватили огромное число пленников, имущество и скот. Отягощенные огромной добычей они отправились в Крым, не предприняв никаких действий против Астрахани. Добычу перегоняли в Крым через Перекоп более двадцати дней.



Источник

  • В. В. Трепалов. История Ногайской Орды. Москва. Издательская фирма "Восточная литература", РАН

Напишите отзыв о статье "Ногайско-крымская война (1509)"

Отрывок, характеризующий Ногайско-крымская война (1509)

– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.