Ногай-казах
Ногай-казах (каз. Ноғай қазақ) — одно из племён, составляющих казахский народ. Данный род проживал на территории Младшего Жуза, однако традиционно считало себя более обособленной группой, чем другие представители этого жуза.
Происхождение
Точной истории происхождения данного рода не существует. К примеру, Алексей Харузин пишет, что среди самих ногай-казахов, а также представителей других казахских родов есть несколько версий появления ногай-казахов на этой территории. Так, по одной из версии, представители данного рода являются потомками переселенцев из Крыма.
Ещё одной версией является вариант происхождения от переселившихся к тогдашнему хану Младшего Жуза Нуралы кундровских татар.
Так или иначе Харузин заключает в своем труде, что ногай-казахи являются пришлым народом. С этим согласны и казахи, и большинство самих ногай-казахов.
Состав
Согласно большинству источников, в том числе и Николаю Ханыкову, ногай-казахи состоят из четырёх подродов:
Однако Алексей Харузин в своем труде «Киргизы Букеевской Орды» отмечает существование ещё одного, пятого, подрода, который он называл на русский лад Джаварово.
Известные представители
- Мустахим Иксанов — казахский советский государственный и партийный деятель. Подрод Кояс
- Гумар Караш — казахский общественный деятель ХХ века. Подрод Кояс
См. также
Напишите отзыв о статье "Ногай-казах"
Ссылки
- [dlib.rsl.ru/viewer/01004093211#?page=3 Киргизы Букеевской Орды]. — Москва, 1889 и 1891. С. 33—38.
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Это заготовка статьи о Казахстане. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ногай-казах
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.