Нойман, Вацлав

Ва́цлав Но́йман (чеш. Václav Neumann; 29 сентября 1920, Прага — 2 сентября 1995, Вена) — чешский дирижёр, скрипач, музыковед.

Биография

Окончил Пражскую консерваторию в 1944 году. В 1945 году был одним из основателей Квартета имени Сметаны, в котором играл первую скрипку до 1947 года. Одновременно играл в Чешском филармоническом оркестре, иногда замещая Рафаэля Кубелика за дирижёрским пультом; после эмиграции Кубелика в 1948 году Нойману было предложено заменить его, однако он отказался. Возглавлял симфонические оркестры в Карловых Варах (1951—1954), Брно (1955), Пражский симфонический оркестр (1956—1964), одновременно постоянно работая над постановками берлинской «Комише опер». В 1964—1968 годах — дирижёр лейпцигского оркестра «Гевандхауз». В 1968 году, после эмиграции Карела Анчерла, был повторно приглашён возглавить Чешский филармонический оркестр и на этот раз принял предложение; оставался во главе оркестра вплоть до 1990 года.

Репертуар

Нойман был известен в Чехии и во всём мире как пропагандист и популяризатор чешской музыки, в том числе опер Леоша Яначека. Среди наиболее значительных его записей — все симфонии Густава Малера, Антонина Дворжака, Богуслава Мартину, произведения Людвига ван Бетховена, Ференца Листа, Иоганнеса Брамса, Бедржиха Сметаны, Антона Брукнера, Йозефа Сука, Юлиуса Фучика. Активно пропагандировал творчество Милослава Кабелача, в частности — исполнил и записал его восьмую «антифонную» симфонию, одну из наиболее сложных в наследии композитора.

Отрывок, характеризующий Нойман, Вацлав

– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.