Норвич, Джон
Поделись знанием:
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
| Джон Норвич | |
| John Julius Norwich | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Альма-матер: |
Колледж Верхней Канады |
| Награды и премии: |
|
Джон Джулиус Купер, второй виконт Норвич (англ. John Julius Cooper, 2nd Viscount Norwich) — британский писатель, автор многочисленных книг по истории и популярных путеводителей.
Биография
Единственный сын британского политика-консерватора Даффа Купера и Дианы Купер. По линии отца является потомком Вильгельма IV и его метрессы Дороти Джордан. Получил образование в колледже Торонто, в Итонском колледже и Страсбургском университете. Служил в Королевском флоте. Получил учёные степени в Новом колледже (Оксфорд).
После завершения образования работал в Министерстве иностранных дел Великобритании. Последовательно служил в Югославии и Ливане, был участником британской делегации на конференции по разоружению в Женеве. После смерти отца в 1954 году унаследовал титул виконта Норвича, пожалованный Даффу Куперу в 1952 году. В качестве виконта является членом Палаты лордов британского парламента.
В 1964 году оставил дипломатическую службу и занялся историей и литературой. Помимо написания книг Норвич активно работал на BBC, где был автором и ведущим 30 документальных фильмов, в том числе: «Падение Константинополя», «Сто дней Наполеона», «Кортес и Монтесума», «Древности Турции», «Максимилиан Мексиканский», «Мальтийские рыцари», «Гибель Наполеона IV в зулусской войне». Его книги изобилуют фактическими ошибками.
Библиография
- Оригинальные издания
- The Architecture of Southern England. London: Macmillan, 1985 ISBN 978-0-333-22037-5
- Byzantium; v. 1: The Early Centuries. Viking, 1988 ISBN 0-670-80251-4
- Byzantium; v. 2: The Apogee. New York: Alfred A. Knopf, 1992 ISBN 0-394-53779-3
- Byzantium; v. 3: The Decline and Fall. Viking, 1995 ISBN 0-670-82377-5
- A Short History of Byzantium. New York: Alfred A. Knopf, 1997 ISBN 0-679-45088-2
- Fifty Years of Glyndebourne London: Cape, 1985 ISBN 0-224-02310-1
- A History of Venice. Allen Lane, 1981 ISBN 0-679-72197-5
- The Middle Sea: a History of the Mediterranean. New York: Doubleday, 2006 ISBN 0-385-51023-3
- Mount Athos (jointly with Reresby Sitwell) London: Hutchinson, 1966
- The Normans in the South and The Kingdom in the Sun, on Norman Sicily, later republished as The Normans in Sicily London: Penguin, 1992 (The Normans in the south,1016-1130; originally published:- Harlow:Longman,1967 — The kingdom in the sun, 1130—1194; originally published:- Harlow:Longman,1970) ISBN 0-14-015212-1
- Sahara London: Longmans, 1968
- Shakespeare’s Kings: the Great Plays and the History of England in the Middle Ages: 1337—1485. New York: Scribner, 2000 ISBN 0-684-81434-X
- A Taste for Travel London: Macmillan, 1985 ISBN 0-333-38434-2
- Trying to Please, (autobiography). Dovecote Press, 2008
- The Twelve Days of Christmas. London : Doubleday, 1998 (spoof of the old favourite carol, «The Twelve Days of Christmas»)ISBN 0-385-41028-X
- Venice: a Traveller’s Companion (an anthology compiled by Lord Norwich) London: Constable, 1990 ISBN 0-09-467550-3
- Издания на русском языке
- Норвич Дж. [ulfdalir.ru/literature/881 Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016—1130] / Перевод с английского Л. А. Игоревского. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. — 367 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-9524-1751-5.
- Норвич Джон. Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130—1194 / Перевод с английского Л. А. Игоревского. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. — 399 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-9524-1752-3.
- Норвич Джон. История Византии. М.: АСТ, 2010. Перевод «A Short History of Byzantium».
- Норвич Джон. История Венецианской республики = John Julius Norwich. A History of Venice. New York, 1982. — М.: АСТ, 2009. — 896 с. — ISBN 978-5-17-059469-6.
- Норвич Джон. Срединное море. История Средиземноморья = John Julius Norwich. A History of the Mediterranean. New York, 2006. — М.: АСТ, 2010. — 797 с. — ISBN 978-5-17-052189-0.
- Норвич Д. История Англии и шекспировские короли. — М.: Астрель, 2012. — 414, [2] с. — ISBN 978-5-271-43630-7.
- Норвич Джон. История папства / пер. с англ. А. В. Короленкова и Е. А. Семеновой. — М.: АСТ, 2014. — 606, [2] с. — (Страницы истории). — ISBN 978-5-17-080844-1, ISBN 978-985-18-2883-4.
Напишите отзыв о статье "Норвич, Джон"
Отрывок, характеризующий Норвич, Джон
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
