Норичниковые
Поделись знанием:
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
| Норичниковые | |||||||||||||||
 Норичник узловатый (Scrophularia nodosa), типовой вид типового рода | |||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||
|
Scrophulariaceae Juss. (1789), nom. cons. | |||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||
| |||||||||||||||
| Трибы | |||||||||||||||
| |||||||||||||||
Нори́чниковые (лат. Scrophulariáceae) — обширное семейство двудольных растений порядка Ясноткоцветные.
Ботаническое описание
Многолетние травы, кустарники или деревца.
Листья большей частью очерёдные, реже супротивные или мутовчатые.
Цветки в соцветиях или одиночные, обоеполые, большей частью неправильные. Чашечка обычно 4—5, реже двураздельная или зубчатая, остающаяся при плодах. Венчик сростнолепестной, колесовидный, колокольчатый, с 4—5-лопастным отгибом или двугубый. Тычинок пять, четыре или две, приросших к трубке венчика. Пыльники двугнёздные или вследствие слияния гнёзд одногнёздные, почковидные. Завязь верхняя, обыкновенно двугнёздная, с семяносцами на перегородке, реже одногнёздная с двумя постенными семяносцами. Столбик простой, с цельным или двулопастным рыльцем.
Формула цветка: 
<math>\uparrow Ca_{(5-4)} \; Co_{(5-4)} \; A_4 \; G_{\underline{(2)</math>}}. (реже почти <math>\ast</math>)[2].
Плод — большей частью коробочка, раскрывающаяся 2—5 створками или же путём образования отверстий. Семена обыкновенно многочисленные, белковые, с прямым зародышем.
Роды
Семейство содержало свыше 275 родов, включавших около 5000 видов, распространённых главным образом в умеренном поясе обоих полушарий. В результате исследований конца XX — начала XXI века многие роды семейства Норичниковые были переданы другим семействам в пределах порядка Ясноткоцветные, особенно в семейства Подорожниковые (Plantaginaceae) и Заразиховые (Orobanchaceae); появилось несколько новых семейств (Richard G. Olmstead и др., 2001; Olmstead, 2003). У нескольких семейств из этого порядка были изменены характеристики, чтобы приспособить роды, перемещённые из семейства Норичниковые.
В семействе выделяют восемь триб: Aptosimeae, Buddlejeae, Hemimerideae, Leucophylleae, Limoselleae, Myoporeae, Scrophularieae, Teedieae.
Список родов
Роды семейства Норичниковые по данным GRIN[3]:
- Allocalyx Cordem.
- Alonsoa Ruiz & Pav. — Алонсоа
- Androya H.Perrier
- Antherothamnus N.E.Br.
- Anticharis Endl.
- Aptosimum Burch. ex Benth.
- Barthlottia Eb.Fisch.
- Bontia L.
- Brachystigma Pennell
- Buddleja L. — Буддлея[4]
- Calamphoreus Chinnock
- Camptoloma Benth.
- Centrantheropsis Bonati
- Chenopodiopsis Hilliard
- Colpias E.Mey. ex Benth.
- Cromidon Compton
- Cycniopsis Engl.
- Dasistoma Raf.
- Dermatobotrys Bolus
- Diascia Link & Otto — Диасция
- Diclis Benth.
- Diocirea Chinnock
- Dischisma Choisy
- Emorya Torr.
- Eremogeton Standl. & L.O.Williams
- Eremophila R.Br.
- Faxonanthus Greenm.
- Freylinia Colla — Фрейлиния
- Ghikaea Volkens & Schweinf.
- Glekia Hilliard
- Globulariopsis Compton
- Glumicalyx Hiern
- Glycocystis Chinnock
- Gomphostigma Turcz.
- Gosela Choisy
- Hebenstretia L. — Хебенштретия
- Hemimeris L.f.
- Hygea Hanst.
- Jamesbrittenia Kuntze
- Jerdonia Wight
- Leucophyllum Humb. & Bonpl. — Леукофиллум
- Leucosalpa Scott-Elliot
- Limosella L. — Лужница
- Lyperia Benth.
- Magdalenaea Brade
- Manulea L.
- Manuleopsis Thell. ex Schinz
- Melanospermum Hilliard
- Micrargeriella R.E.Fr.
- Microdon Choisy
- Mimulicalyx P.C.Tsoong
- Mosheovia Eig
- Myoporum Sol. ex G.Forst. — Миопорум
- Namation Brand
- Nemesia Vent. — Немезия
- Oftia Adans.
- Oreosolen Hook.f.
- Paederotella (E.Wulff) Kem.-Nath. — Педеротелла
- Parastriga Mildbr.
- Peliostomum E.Mey. ex Benth.
- Pentacoelium Siebold & Zucc.
- Phygelius E.Mey. ex Benth. — Фигелиус
- Phyllopodium Benth.
- Polycarena Benth.
- Pseudobartsia D.Y.Hong
- Pseudomelasma Eb.Fisch.
- Pseudoselago Hilliard
- Pseudosopubia Engl.
- Pseudostriga Bonati
- Ranopisoa J.-F.Leroy
- Reyemia Hilliard
- Scrophularia L. typus — Норичник
- Selago L. — Селаго
- Spirostegia Ivanina
- Strobilopsis Hilliard & B.L.Burtt
- Sutera Roth — Сутера
- Teedia Rudolphi
- Tetraselago Junell
- Thunbergianthus Engl.
- Trieenea Hilliard
- Trungboa Rauschert
- Tuerckheimocharis Urb.
- Vellosiella Baill.
- Verbascum L. — Коровяк
- Xizangia D.Y.Hong
- Zaluzianskya F.W.Schmidt — Залузианския
Напишите отзыв о статье "Норичниковые"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ Миркин Б. М., Наумова Л. Г., Мулдашев А. А. Высшие растения: краткий курс систематики с основами науки о растительности: Учебник. — 2-е, перабот. — М.: Логос, 2002. — 256 с. — 3000 экз. — ISBN 5-94010-041-4.
- ↑ По данным GRIN. См. раздел «Ссылки».
- ↑ Иногда выделяют в отдельное семейство Буддлеевые (Buddlejaceae)
Литература
- Под редакцией Шишкина Б. К. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_jugo-vostoka1936_6.djvu Флора юго-востока европейской части СССР. Выпуск VI. Pirolaceae—Compositae]. — М.—Л.: Издательство Академии наук СССР, 1936. — 483 с.
Отрывок, характеризующий Норичниковые
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
