Норн

Норн
Страны:	Шетлендские острова, Оркнейские острова
Статус:	вымер
Вымер:	XVIII век
Классификация
Категория:	Языки Европы
Индоевропейская семья Германская ветвь Скандинавская группа Западноскандинавская подгруппа
Письменность:	латиница (орфография сохранившихся текстов англо-шотландская)
Языковые коды
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	—
ISO 639-3:	nrn
См. также: Проект:Лингвистика

Норн (англ. Norn) — вымерший скандинавский язык, распространённый на Оркнейских и Шетлендских островах и вымерший в XVIII (по другим сведениям, в XIX) веке.

Скандинавская колонизация Оркнейских и Шетлендских островов началась в IX веке, и они оставались под властью норвежского (позже датского) короля до 1468 (Оркнейские) и 1469 (Шетлендские) годов, когда Кристиан I заложил их шотландскому королю Якову III.

Язык норн относился к западноскандинавской подгруппе северогерманской группы. Поскольку заселения островов происходило в основном с юго-запада Норвегии (ныне Вестланн), норн проявляет ряд диалектных черт, характерных для этой области, в частности озвончение интервокальных /p t k/ и переход /θ/ и /ð/ в /t/ и /d/ соответственно (переход /θ/ в /t/ характерен также для фарерского языка).

Норн не был письменным языком, однако он сохранился в сравнительно поздних записях антикваров: в 1693 году священник Джеймс Уоллес включил оркнейский вариант молитвы «Отче наш» в своё описание Оркнейских островов. В 1774 году Джордж Лоу записал ряд текстов на шетлендском диалекте на острове Фула, включая шетлендский вариант «Отче наш» и самый длинный из всех текстов на норн — балладу Hildinakvadet. Записи Лоу довольно ненадежны, так как он сам не был носителем норна и пользовался английской орфографией, и в 1900 году Мариус Хэгстад издал в Осло комментированный вариант баллады. Лингвистическим изучением норна занимались также фаререц Якоб Якобсен и шотландец Хью Марвик.

Норн оказал значительное влияние на топонимику Оркнейских и Шетлендских островов, а также на местные диалекты англо-шотландского языка, особенно его Оркнейского диалекта. В свою очередь сам Норн подвергся значительному лексическому влиянию Шотландского языка (англо-шотландского): английские слова проникли даже в основной словарный фонд, что можно видеть на примере молитвы «Отче наш», Хильдиновской баллады и загадок. К концу XVIII века, когда Лоу записывал свои тексты, носителей норна уже почти не сохранилось. В 1850 году скончался Уолтер Сазерленд, который был последним человеком, знавшим несколько предложений на норне.

Образцы текстов

Шетлендский «guddick» (загадка) на языке, которую Якоб Якобсен услышал и записал на острове Анст, самом северном острове Шетледского архипелага, в 1890-х. Ту же самую загадку можно услышать на Фарерских островах (см. здесь).

Shetland Norn (Якоб Якобсен) Fira honga, fira gonga, Fira staad upo «skø» Twa veestra vaig a bee And een comes atta driljandi.

Фарерский Fýra hanga, fýra ganga, Fýra standa uppí ský Tvey vísa veg á bø Og ein darlar aftast

Английский перевод Four hang, four walk, Four stand skyward, Two show the way to the field And one comes shaking behind

Исландский Fjórir hanga, fjórir ganga, Fjórir veg vísa, Tveir fyrir hundum verja Einn eftir drallar, sá er oftast saurugur

Ответом является «корова». 4 соска висят, 4 ноги ходят, 2 рога и 2 уха стоят вверх к небу, два глаза показывают путь в поле и один хвост мотается сзади.

Баллада Хильдины «Hildinakvadet»

Баллада записана шотландским клериком Джорджем Лоу во время его путешествия по Фуле в начале 1770-х. Лоу даже в малой степени не владел языком норн, так что его «транскрипция» текста «на слух» фонетически явно неточна, хотя он понимал отличие языка от английского, например используя несколько раз в тексте для обозначения звука «йот» букву «J», как это принято в скандинавских языках (см. текст). Норвежский языковед Мариус Хегстад (Marius Hægstad), основываясь на тексте Лоу, попытался восстановить оригинал с точной записью этого текста на языке норн. Его статья была опубликована в вышедшей в 1900 году работе.

Любопытно, что один из скандинавских фолк-исполнителей Харальд Фосс исполнил Hildinakvadet в музыкальном сопровождении.

Текст в записи Лоу

Da vara Jarlin d’Orkneyar

For frinda sǐn spur de ro

Whirdi an skildè meun

Our glas buryon burtaga.

Or vanna ro eidnar fuo

Tega du meun our glas buryon

Kere friendè min yamna men

Eso vrildan stiendi gede min vara to din.

Yom keimir cullingin

Fro liene burt

Asta Vaar hon fruen Hildina

Hemi stu mer stien.

Whar an yaar elonden

Ita kan sadnast wo

An scal vara kundè

Wo osta tre sin reithin ridna dar fro

Kemi to Orkneyar Jarlin

Vilda mien sante Maunis

I Orknian u bian sian

I lian far diar.

In kimerin Jarlin

U klapasse Hildina

On de kidn quirto

Vult doch, fiegan vara moch or fly din.

Elde vilda fiegan vara

Fy min u alt sin

Ans namnu wo

So minyach u ere min heve Orkneyar kingè ro.

Nu di skall taga dor yochwo

And u ria dor to strandane nir

U yilsa fy minu avon

Blit an ear ne cumi i dora band.

Nu Swaran Konign

So mege gak honon i muthi

Whath ear di ho gane mier

I daute buthe.

Trettì merkè vath ru godle

Da skall yach ger yo

U all de vara sonna less

So linge sin yach liva mo.

Nu linge stug an konign

U linge wo a swo

Wordig vaar dogh mugè sonè

Yacha skier fare moga so minde yach angan u frien

Rost wath comman mier to landa.

Nu swara Hiluge

Hera geve honon scam

Taga di gild firre Hildina

Sin yach skall liga dor fram.

Estin whaar u feur fetign

Agonga kadn i sluge

Feur fetign sin gonga

Kadn i pluge.

Nu stienderin Jarlin.

U linge wo an wo

Dese mo eke Orknear

So linge san yach lava mo.

Nu eke tegaran san

Sot Koningn fyrin din

U alt yach an Hilhugin

Widn ugare din arar.

Nu swarar an frauna Hildina

U dem san idne i fro

Di slo dor a bardagana

Dar comme ov sin mo.

Nu Jarlin an genger

I vadlin fram

U kadnar sina mien

Geven skeger i Orkneyan.

Han u cummin

In u vod lerdin

Fronde fans lever

Vel burne mun.

Nu fruna Hildina

On genger i vadlin fram

Fy di yera da ov man dum

Dora di spidlaikì mire man.

Nu sware an Hiluge

Crego gevan a scam

Gayer an Jarlin frinde

Din an u fadlin in.

Nu fac an Jarlin dahuge

Dar min de an engine gro

An east ans huge ei

Fong ednar u vaxhedne more neo.

Di lava mir gugna

Yift bal yagh fur o lande

Gipt mir nu fruan Hildina

Vath godle u fasta bande.

Nu bill on heve da yals

Guadnè borè u da kadn

Sina kloyn a bera do skall

Fon fruna Hildina verka wo sino chelsina villya.

Hildina liger wo chaldona

U o dukrar u grothè

Min du buga till bridlevsin

Bonlother u duka dogha.

Nu Hildina on askar feyrin

Sien di gava mier livè

Ou skinka vin

Ou guida vin.

Duska skinka vin, u guida vin

Tinka dogh eke wo

Jarlin an gougha here din.

Watha skilde tinka

Wo Jarlin gouga herè min

Hien minde yagh inga forlskona

Bera fare kera fyrin min.

Da gerde on fruna Hildina

On bar se mien ot

On soverin fest,

Fysin u quarsin sat.

Da gerde un fruna Hildina

On bard im ur

Hadlin burt sien on laghdè

Gloug I osta jatha port.

Nu iki visti an Hiluge

Ike ov till do

Eldin var commin i lut

U stor u silkè sark ans smo.

Nu leveren fram

Hiluge du kereda

Fraun Hildina du

Gevemir live u gre

So mege u gouga gre

Skall dogh swo

Skall lathì min heran

I bardagana fwo.

Du tuchtada lide undocht yach

Swo et sa ans bugin bleo

Dogh casta ans huge

I mit fung u vexemir mise meo.

Nu tachtè on heve fwelsko

Ans bo vad mild u stien

Dogh skall aidè misè Koningnsens

Vadna vilda mien.

Литература

• Barnes, Michael P. «Orkney and Shetland Norn» // Language in the British Isles, ed. Peter Trudgill, 352-66. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.
• Hægstad, Marius, 1900. Hildinakvadet, med utgreiding um det norske maal paa Shetland i eldre Tid. Videnskabsselskabets skrifter, II. Historisk-filosofiske Klasse, 2. Christiania: Jacob Dybwad, 1902
• Jakobsen, Jakob. An Etymological Dictionary of the Norn Language in Shetland. London/Copenhagen: David Nutt/Vilhelm Prior, 1928-32 (repr. 1985).
• Low, George. A Tour through the Islands of Orkney and Schetland. Kirkwall: William Peace, 1879.
• Marwick, Hugh. The Orkney Norn. London: Oxford University Press, 1929.
• Wallace, James. An Account of the Islands of Orkney. London: Jacob Tonson, 1700.

Ссылки

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на языке норн

• [www.scan.org.uk/researchrtools/orkney_ms.htm Рукопись Уоллеса]  (англ.)
• [www.nornlanguage.x10.mx/index.php?shet_hild The language of The Ballad of Hildina]  (англ.)
• [www.nornlanguage.x10.mx/index.php?shet_txt_varia разные тексты]  (англ.)
• [www.nornlanguage.x10.mx/index.php?ork_gram Грамматика наречия Оркнейских островов]  (англ.)
• [www.nornlanguage.x10.mx/index.php?shet_gram Грамматический очерк наречия Шетлендских ост-ов]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Норн

– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.