Боуден, Норрис

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Норрис Боуден»)
Перейти к: навигация, поиск
Норрис Боуден

Дефо и Боуден
Персональные данные
Представляет

Канада

Дата рождения

13 августа 1926(1926-08-13)

Место рождения

Торонто, Онтарио

Дата смерти

9 апреля 1991(1991-04-09) (64 года)

Бывшие партнёры

Фрэнсис Дефо

Спортивные достижения
Лучшие результаты по системе ИСУ
(на международных любительских соревнованиях)
Сумма: Не соревновался по Новой
судейской системе
Завершил выступления
Олимпийские награды
Фигурное катание
Серебро Кортина-д'Ампеццо 1956 парное катание

Норрис Боуден (англ. Norris Bowden; 13 августа 1926, Торонто, Онтарио, Канада — 9 апреля 1991) — канадский фигурист, выступавший в парном катании. В паре с Фрэнсис Дефо — четырёхкратный чемпион Канады (1952-1955), двукратный чемпион мира (1954-1955) и серебряный призёр зимних Олимпийских игр 1956. Н. Боуден также чемпион Канады 1947 в одиночном катании и чемпион Канады в 1952 году в танцах на льду с Ф. Дефо.

Дефо и Боуден — первые канадские фигуристы, завоевавшие титул чемпионов мира в парном катании. Они первыми выполнили такие ставшие затем обязательными элементы как подкрутка и поддержка выше плечевого пояса — лассо. После завершения спортивной карьеры работал в страховом бизнесе и организовал детский благотворительный фонд.[1]





Результаты

Одиночное катание

Соревнования 1943 1944 1946 1947
Чемпионаты Канады 2 1
Первенство Канады по фигурному катанию (юниоры) 2 2

Парное катание

(с Ф. Дефо)

Соревнования 1951 1952 1953 1954 1955 1956
Зимние Олимпийские игры 5 2
Чемпионаты мира 4 2 1 1 2
Чемпионаты Северной Америки 1 1
Чемпионаты Канады 2 1 1 1 1

Танцы на льду

(с Ф. Дефо)

Соревнования 1950 1951 1952
Чемпионаты Канады 3 3 1

См. также

Напишите отзыв о статье "Боуден, Норрис"

Примечания

  1. [www2.tsn.ca/lacrosse/story/?id=283838 WHERE ARE THEY NOW: DAFOE AND BOWDEN]

Ссылки

  • [www.pairsonice.net/profileview.php?pid=113 Pairs on Ice:Ф. Дефо и Н. Боуден]

Отрывок, характеризующий Боуден, Норрис

– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.