Ноткер Немецкий
| Ноткер Немецкий | |
 Ноткер Немецкий, барельеф в Монастыре Святого Галла | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
Но́ткер Немецкий (Notker Teutonicus, нем. Notker der Deutsche), также известный как Но́ткер Губастый (Notker Labeo), иногда Ноткер III (около 950 — 28 июня 1022) — бенедиктинский монах, лингвист, литератор. Руководитель школы Санкт-Галленского монастыря в период его расцвета. Известен также как первый комментатор Аристотеля в Средние века.
Биография
Ноткер родился примерно в 950 году в благородной семье из Тургау и был племянником Эккехарда I. Его отдали в Монастырь Святого Галла ещё мальчиком, где он получил хорошее образование благодаря постоянному чтению. После окончания обучения он остался в монастыре в качестве преподавателя, а затем (при аббате Буркхарте II) возглавил монастырскую школу. Современники Ноткера преклонялись перед ним как теологом, филологом, математиком, астрономом, музыкантом и поэтом. Он рассказывал о своей работе в письмах епископу Гуго Сьонскому (998—1017), а также мы знаем о его деятельности из текстов его ученика Эккехарда IV. Среди других учеников Ноткера — епископ Констанца Соломон III и странствующий учёный Батерий.
О смерти Ноткера от чумы 27 июня 1022 года упомянуто в монастырском некрологе.
Ноткер перевёл несколько текстов с латыни на немецкий (древневерхненемецкий) язык. Он упоминает об одиннадцати своих переводах, из которых сохранились пять: (1) Боэций, «Утешение Философией»; (2) Марциан Капелла, «Бракосочетание»; (3) Аристотель, «Категории»; (4) Аристотель, «Об истолковании»; (5) Псалтирь. Среди утраченных Книга Иова, над которой он работал более пяти лет, вергилиевские «Буколики» и «Андрий» Теренция.
Среди собственных сочинений Ноткера «Новая риторика», «Новая пасхалия» и несколько небольших латинских текстов, грамматика древнего верхненемецкого языка. Пять известных современным медиевистам небольших музыкально-теоретических трактатов (о мензурировании органных труб, о ладах и о монохорде), которые иногда приписываются Ноткеру Губастому, возможно были составлены им в дидактических целях, для начального обучения монахов санкт-галленской монастырской школы.
Ноткер считается одним из родоначальников немецкой литературы, его достижения в ней замечательны. Как латынью, так и немецким он владел с одинаковой лёгкостью. Часты цитаты из сочинений Отцов Церкви. Стиль письма Ноткера яркий и поэтичный.
Напишите отзыв о статье "Ноткер Немецкий"
Литература
- Schoolmasters of the Tenth Century. Cora E. Lutz, Archon Books (1977).
- Лебедев С.Н. Ноткер Губастый // Большая российская энциклопедия. Т.23. Москва, 2013, с.355-356.
Ссылки
- Ноткер, Лабео // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.hs-augsburg.de/~harsch/germanica/Chronologie/10Jh/Notker/not_intr.html Биография] (нем.)
- [www.fh-augsburg.de/~harsch/germanica/Chronologie/10Jh/Notker/not_boet.html Боэций, De Consolatione philosophiae (Bibl. Augustana)] (нем.)
Отрывок, характеризующий Ноткер Немецкий
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
