Нота (музыка)

Запрос «Ноты» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Но́та (лат. nōta — «знак», «метка») в музыке — это графическое обозначение звука музыкального произведения, один из основных символов современной музыкальной нотации. Вариации в изображении ноты, а также сочетания с другими символами позволяют задать такие характеристики обозначаемого нотой звука, как высоту, длительность и порядок исполнения по отношению к другим звукам.

История

До нот в европейской музыке использовались особые знаки — невмы. Современная музыкальная нотация восходит к трудам Гвидо д'Ареццо первой половины XI века, который начал записывать ноты на четырёхлинейном нотном стане. Впоследствии система дорабатывалась (добавилась пятая линейка, изменился внешний вид нот и ключи и т. д.), и в современном виде она существует с XVII века. Около 1700 года немецкий ученый и музыкант Андреас Веркмейстер предложил логарифмически равномерную двенадцатитоновую музыкальную шкалу и изготовил фортепиано, настроенное в соответствии с ней.

Во времена зарождения с помощью нот могли быть записаны только высоты звуков, но не ритм; в периоды ранней мензуральной (XIII век), «чёрной» мензуральной (XIV век) и «белой» мензуральной (XV, XVI века) нотаций развивалась в основном эта составляющая записи музыки.

Названия и обозначения

Названия нот. История названий

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В настоящее время приняты следующие названия нот: До Ре Ми Фа Соль Ля Си. Ноты, расстояние между которыми кратно октаве, называются одинаково.

За эталон частоты ноты берётся нота ля первой октавы, частота которой должна быть равной 440 Гц (т. н. A440 — современный эталон высоты, стандарт ISO 16). В равномерно темперированном строе отношение частот двух соседних нот (например, до и до-диез) равно <math>\sqrt[12]{2}</math>; таким образом, можно видеть, что отношение частот нот, отстоящих друг от друга на октаву, равно двум.

Приведённая выше система наименований обязана своим появлением гимну св. Иоанну «Ut queant laxis». За названия первых шести нот взяты первые слоги строк гимна, который пелся в восходящей октаве:

UT queant laxis

REsonare fibris

MIra gestorum

FAmuli tuorum,

SOLve polluti

LAbii reatum,

Sancte Ioannes.

Названия шести нот ввёл Гвидо д’Ареццо (нота до у него называлась ут). В дальнейшем ут был заменён на до (Джованни Дони, около 1640 года) и добавлена нота си (сокращение от «Sancte Ioannes»; Х. Вальрант, около 1574 года). В США и Венгрии нота си переименована в ти, чтобы не путать её с нотой C («си») в латинской нотации, где она обозначает ноту до (см. ниже).

Обозначение нот буквами

Другая распространённая система обозначения нот — буквенная: ноты от до до си обозначаются буквами латинского алфавита C, D, E, F, G, A, H. Это — так называемая немецкая система обозначения, где нота си обозначается буквой H. Почти во всех европейских странах, кроме тех, для которых основным языком является английский язык, используется немецкая система. Буквой B в ней обозначают си-бемоль (это связано с использованием фригийского ля-минора в песнопениях).

Нотные знаки      C  D  E  F   G  A B         до ре ми фа соль ля си

Существует также и английская система обозначения (см. рисунок выше), в которой ноту си обозначают буквой B (то есть, начиная с ноты ля, последовательность нот точно соответствует начальным буквам латинского алфавита: A, B, C, D, E, F, G). Эта система наиболее распространена в США, Великобритании, частично используется в Голландии, Швеции. Поэтому в англоязычной литературе используются правила английской системы обозначения. В русских сборниках гитарных аккордов также нередко встречается английская система.

Далее, для добавления к ноте бемоля к её названию приписывают -es (например, Ces — до-бемоль), а для добавления диеза — -is (соответственно -eses и -isis для дубль-бемоля и дубль-диеза). Исключения в названиях: Aes = As, Ees = Es, а также Нes = B в немецкой системе (здесь справа выписаны используемые обозначения, а слева — те, которые могли бы показаться логичными). В английской системе нота си-бемоль не подлежит исключению и обозначается согласно указанному правилу: Bes.

Мнемонический прием для запоминания нот, расположенных на первой — пятой линейках нотоносца: ми, соль, си, ре, фа (с интервалом в терцию). Для удобства запоминания используется фраза: «Мигрировала Соль на Сицилию Регистрировать Фамилию».

	Немецкая система			Английская система
Нота	(Бекар)	Диез	Бемоль	(Бекар)	Диез	Бемоль
до	c	cis	ces	C	C-sharp	C-flat
ре	d	dis	des	D	D-sharp	D-flat
ми	e	eis	es	E	E-sharp	E-flat
фа	f	fis	fes	F	F-sharp	F-flat
соль	g	gis	ges	G	G-sharp	G-flat
ля	a	ais	as	A	A-sharp	A-flat
си	h	his	b	B	B-sharp	B-flat

Упрощенная система

Существуют также упрощенная система записи нот, созданная для различных музыкальных инструментов: клавишная табулатура и гитарная табулатура. Использование табулатуры может быстро освоить любой человек, даже не владеющий нотной грамотой.

Форма записи нот на нотном стане

Нотным станом (или нотоносцем) называются те пять линеек, на которых располагаются ноты. Линейки считают снизу вверх. Ноты в виде овальных помет записываются в порядке звучания слева направо. Каждая нота находится либо на какой-нибудь строке нотоносца, либо в междустрочии. Иногда используются добавочные линейки, расширяющие нотный стан вверх или вниз. Дополнительные линейки рисуются только на такую длину, какая требуется для написания нот, на них находящихся. Вертикальная позиция ноты (её высота на нотном стане) зависит от высоты её звучания. Каждой строке/междустрочию нотоносца присваивается некое порядковое нотное значение, при этом порядок нот не меняется (проще представить это в соответствии с белыми клавишами фортепиано). Например, если на второй линейке снизу находится нота «соль», то между первой и второй строкой располагается нота «фа», на первой — «ми» и так далее. Таким образом, чтобы определить позиции всех нот на нотоносце, достаточно определить позицию одной; остальные при этом вычисляются автоматически. Чтобы знать, какая нота выбрана как отправная, в музыке существуют ключи — специальные символы, записывающиеся в левом конце нотоносца. Наиболее распространённый скрипичный ключ (ключ «соль», отдалённо напоминающий букву «G», латинское обозначение ноты) указывает на то, что на второй строке снизу поставлена нота «соль» первой октавы; басовый ключ (ключ «фа», восходящий своей графикой к букве «F») указывает на то, что второй строке сверху соответствует нота «фа» малой октавы. Реже в записи музыки встречаются другие ключи «соль» (старофранцузский), ключи «фа» (басопрофундовый). Партии определённых инструментов пишутся в ключах «до» (альтовом, теноровом, и других).

Существуют не только «чистые» ноты («до», «ре», «ми», «фа», «соль», «ля», «си», обозначим их общей буквой «n»), но и их производные «n-диез», «n-бемоль», «n-дубль-диез», «n-дубль-бемоль», для обозначения которых слева от ноты пишутся символы диез, бемоль, дубль-диез и дубль-бемоль, называемые знаками альтерации. Эти же знаки (только одного вида — диезы или бемоли) могут стоять в начале каждой строчки нотоносца и означать, что все ноты данного названия исполняются в диезном или бемольном варианте (см. статью Тональность). Знаки, стоящие в начале строчки (при ключе) называются ключевыми, знаки, стоящие при отдельных нотах — случайными. Случайные знаки действуют во всех октавах в пределах одного такта. Есть ещё один знак альтерации — бекар (дубль-бекар (практически вышедший из употребления в настоящее время), бекар-диез, бекар-бемоль). Он используется для отмены ранее указанного диеза или бемоля (как случайного, так и для ключевого). Бекар-диез используется для «частичной» отмены дубль-диеза, то есть «n-дубль-диез» сменяется на «n-диез»; аналогично используется бекар-бемоль. Дубль-бекар полностью отменяет действие дубль-диеза/дубль-бемоля.

Цвет овала нот, называемого головкой (чёрный или белый), палочки, приставленные к ним, называемые штилями, и небольшие штрихи на штилях, называемые флагами (или хвостами), указывают на их длительность. Основными длительностями нот являются целая (белая нота без штиля) и её половинные деления: половина (белая со штилем), четверть (чёрная со штилем), восьмая (чёрная со штилем и одним флагом), шестнадцатая (чёрная со штилем и двумя флагами), тридцать вторая (чёрная со штилем и тремя флагами) и т. д. Намного реже применяются более мелкие длительности (шестьдесят четвёртые и сто двадцать восьмые) и более крупные (бревис, равная двум целым и обозначающаяся специальным знаком: белым прямоугольником с выступающими торцевыми сторонами). При этом длительность целой ноты есть величина относительная; она зависит от текущего темпа произведения. При задании длительности звучания целой автоматически задаются длительности звучания остальных типов нот.

Если подряд записаны несколько нот длительностью меньше четвертей, то они записываются под общим ребром — палочкой, соединяющей концы штилей. При этом, если ноты восьмые, ребро одинарное, если шестнадцатые — двойное и т. д. Это ребро иногда называют вязкой. В современной нотописи встречается объединение нот (чаще всего шестнадцатые, тридцать вторые и мельче) под одно ребро из разных тактов. При этом над тактовой чертой остаётся только одно ребро.

Бывает, что нужно записать ноту, длящуюся, например, три восьмых. Для этого есть два способа: либо берутся две ноты, в сумме дающие три восьмых (то есть четверть и восьмая) и соединяются лигой — дугой с концами, почти касающимися овала нот, либо к более длинной длительности (в нашем случае — к четверти) справа от овала приписывается точка, означающая, что длительность ноты увеличена наполовину. Очень редки случаи, когда ставятся две точки. По строгим правилам нотописи, это ошибка. Ноты с точкой также могут объединяться под одним ребром. Существуют определённые правила, регламентирующие применение того или иного вида группирования нот. Они называются правилами группировки.

Наконец, бывает необходимым поделить какую-либо длительность не на две половины, а на три, пять или другое количество равных частей, не кратное двум. В этом случае используются триоли, квинтоли и другие аналогичные формы записи.

Для изменения длительности ноты в бо́льшую сторону на усмотрение исполнителя в записи используются ферматы. Кроме того, в нотной записи аналогично самим нотам используются паузы для записи участков без звучания.

В музыке ХХ столетия появились (правда, не прижились) такие знаки, как кластеры, белые и чёрные, применяющиеся для фортепианной музыки. Они представляют собой вертикальные прямоугольники разной высоты, снабжённые штилем и означают, что все белые (или чёрные, или все) клавиши в указанном диапазоне (от нижнего края кластера до верхнего) берутся одновременно. Чаще всего ладонью. Например, кластер покрыл пространство от первой линейки до четвёртой (в скрипичном ключе). Это означает, что должны быть нажаты ноты от «ми» первой октавы до «ре» второй.

Чередование сильных и слабых долей (внутреннего ритма) мелодии обуславливает её деление на такты. Такты разделяются тактовой чертой — тонкой вертикальной чертой, пересекающей все пять линеек.

Элементы

Изображение ноты состоит из трёх элементов: вытянутого в горизонтальном направлении овала, называемого головка, присоединённой к ней вертикальной чёрточки, называемой штиль, и присоединённой к штилю одной или нескольких изогнутых линий, называемых хвосты или флажки (хвост, флажок). Головка может быть пустой или заполненной, штиль и хвосты могут отсутствовать.

Заполненность или незаполненность головки, наличие штиля и хвостов, а также их количество определяют относительную длительность обозначаемого звука.

Расположение головки ноты относительно линеек нотоносца определяет высоту звука, а взаимное расположение нот — порядок их исполнения.

Обозначение высоты звука

При записи музыки ноты размещаются на нотном стане таким образом, чтобы головки нот находились либо точно на линиях, либо посередине между ними (на междустрочиях). Каждой такой позиции соответствует одна из 7-ми основных ступеней, повторяющаяся в разных октавах каждые 7 позиций (через каждые три с половиной линии). Соответствие ступеней и позиций на нотном стане задается ключом, при этом основная ступень позиции может быть повышена или понижена ключевыми и/или случайными знаками альтерации. Таким образом, точная высота обозначаемого звука определяется исходя из положения ноты на нотном стане с учётом ключей и знаков альтерации.

См. также

• Музыкальный звук
• Музыкальная нотация
• Нотное издание
• Нотный редактор
• Октавная система
• Партитура
• Пауза (музыка)
• Современная музыкальная нотация
• Сольмизация
• Ступень (музыка)
• Темперация

Литература

• Соловьёв Н. Ф. Ноты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.novmuz.net/index.php?name=Pages&op=page&pid=98 Азы нотной грамоты]

Отрывок, характеризующий Нота (музыка)

– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.