Ночной дозор (картина)

Рембрандт

Ночной дозор. 1642

Nachtwacht

Холст, масло. 363 × 437 см

Государственный музей, Амстердам

К:Картины 1642 года

«Ночно́й дозо́р» (нидерл. Nachtwacht) — название, под которым традиционно известен групповой портрет Рембрандта «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга», написанный в 1642 году.

История картины

Картина была написана по заказу Стрелкового общества — отряда гражданского ополчения Нидерландов, пожелавшего украсить своё новое здание групповыми портретами шести рот. Рембрандту портрет заказала стрелковая рота капитана Франса Баннинга Кока и заплатила 1600 флоринов.

В XVIII веке полотно обрезали со всех сторон, чтобы картина поместилась в новом зале. Больше всего пострадала левая часть картины, где исчезли два стрелка. Сохранилась копия XVII века (Геррита Люнденса, хранится в Лондонской Национальной галерее), по которой можно судить об утраченной части картины.

Сейчас картина хранится в Государственном музее (Rijksmuseum) в Амстердаме. Несмотря на то, что часть полотна утрачена, это одна из самых больших картин музея (363 на 437 см). Как и большинство работ Рембрандта, её лучше всего рассматривать издали.

Картина три раза подвергалась попыткам порчи или уничтожения. Первый раз был вырезан кусок холста, во второй раз картине было нанесено более 10 ударов ножом, в третий раз картина была облита серной кислотой.

Загадки картины

Рембрандт нашёл очень удачную композицию: мушкетёры выходят из тёмного дворика через арку на залитую солнцем площадь. Очевидна мастерская игра света и тени, характерная для стиля великого художника.

Рембрандт отступил от канона, согласно которому изображение должно было представлять собой статичный парадный портрет. Он изобразил тот момент, когда капитан Кок отдал приказание о выступлении лейтенанту Рёйтенбюргу, и всё пришло в движение. Прапорщик разворачивает знамя, барабанщик выбивает дробь, на него лает собака, мальчик убегает. На картине движутся даже детали одежды стрелков. Второй новаторский прием Рембрандта заключался в том, что он наполнил картину помимо 18 заказчиков другими персонажами, их 16. Легко объяснимо только появление барабанщика, который не числился в роте, его нанимали для участия в параде. Появление и предназначение других персонажей, символы, связанные с ними, породили десятки вопросов у исследователей, точные ответы на которые знал только сам Рембрандт. Наибольшее число загадок связано с появлением девочки в золотистом платье (в художественном плане она, размещённая в месте золотого сечения, в левой части картины, призвана, по-видимому, компенсировать яркий камзол Рёйтенбюрга в правой). Она окружена символами, традиционно относящимися к мушкетерам. На поясе у неё прикреплены пистолет и курица (или петух), в левой руке рог для вина. У ближайшего мушкетера на шлеме дубовые листья. Поэтому многие исследователи считают её талисманом отряда. Но загадки остаются. Так как в нидерландском языке слово кловенир (от кловен — разновидность мушкета) созвучно слову, обозначающему птичий коготь, то эмблемами стрелков обычно были лапки хищных птиц: соколов, ястребов, но не куриц.

Рентгенограмма картины показывает, что наибольшее число переделок в ходе создания полотна коснулось фигуры Рёйтенбюрга и его копья, задающего направление движения.

Возможно, Рембрандт изобразил на картине себя за правым плечом Яна Оккерсена, стрелка в цилиндре.

Персонажи

• Капитан Франс Баннинк Кок (Frans Banninck Cocq 1605—1655) — в центре, в черном камзоле с красной перевязью.
• Лейтенант Виллем ван Рёйтенбюрг (William van Ruytenburch 1600—1657) — в центре в золотистом камзоле с белой перевязью.
• Прапорщик Ян Виссер Корнелисен (Jan Visscher Cornelisen 1610—1650) — со знаменем.
• Сержант Рейнир Энгелен (Reijnier Engelen 1588—1651) — сидит на парапете моста.
• Сержант Ромбаут Кемп (Rombout Kemp 1597—1653) — протягивает руку.
• Хармен Якобсен Вормскерк (Harmen Jacobsen Wormskerck 1590—1653) — со щитом.
• Эльберт Виллемсзон Сведенрейк (Elbert Willemszn Swedenrijck 1589—1644) — за Харменом.
• Клас ван Крёйсберген (Claes van Cruijsbergen 1613—1663) — справа от Эльберта.

Копейщики:

• Ян Оккерсен (Jan Ockersen 1599—1652) — в цилиндре.
• Валих Схеллингвау (Walich Schellingwou 1613—1653) — слева от колонны.
• Барент Хармансен (Barent Harmansen Bolhamer 1589—1661) — справа от колонны.
• Паулюс Схонховен (Paulus Schoonhoven 1595—1679) — крайний справа.

Мушкетеры:

• Ян Лейдекерс Класен (Jan Leijdeckers Claesen 1597—1640) — дует на полку мушкета.
• Ян ван дер Хеде (Jan van der Heede 1610—1655) — в красном.

Меченосцы:

• каптенармус Ян Адриансен Кейзер (Jan Adriaensen Keijser 1594—1664) — между Коком и Рёйтенбюргом.
• Ян Петерсен Бронкхорст (Jan Pietersen Bronchorst 1587 — после 1666) — за парапетом.

Барабанщик: Якоб Йорисзон (Jacob Joriszn 1591—1646).

Ещё два персонажа располагались слева от Энгелена и были вырезаны:

• Якоб Дирксен де Рой (Jacob Dircksen de Roy 1601—1659).
• Ян Брюгман (Jan Brughman).

Щит с именами членов роты был дописан уже после смерти Рембрандта.

«Ночной дозор» или «Дневной»?

Вскоре после написания картина была размещена в здании Стрелкового общества, затем провисела в различных залах почти 200 лет и была обнаружена искусствоведами только в XIX веке при пробуждении нового интереса к Рембрандту. Поскольку казалось, что фигуры выступают на тёмном фоне, её назвали «Ночной дозор», и под этим названием она и вошла в сокровищницу мирового искусства. И только при реставрации, проведённой в 1947 году, обнаружилось, что в зале Общества картина успела покрыться слоем копоти, исказившим её колорит. После расчистки оригинальной живописи окончательно выяснилось, что сцена, представленная Рембрандтом, на самом деле происходит днём. Положение тени от левой руки капитана Кока показывает, что время действия — не более 14 часов.

В кинематографе

• Кража этой картины и её поиски — сюжет фильма «Ночной дозор» (1995) с Пирсом Броснаном в главной роли по сюжету Алистера Маклина.
• Истории картины посвящены фильмы Питера Гринуэя «Ночной дозор» (2007) и «Рембрандт. Я обвиняю!» (2008).

В музыке

• Песня «The Night Watch» группы King Crimson с альбома Starless and Bible Black (1974) посвящена картине.
• Песня «The Shooting Company of Captain Frans B. Cocq» с альбома The Dream Sequencer (2000) голландского прогрессив-рок-проекта Ayreon исполняется от лица прапорщика со знаменем и повествует о создании картины.

Интересные факты

В Санкт-Петербурге в Александровском парке в Пушкине около Белой башни установлена композиция из бронзовых статуй, копирующих персонажей и композицию картины. Авторы проекта — скульпторы Михаил Дронов и Александр Таратынов.

Работники Государственного музея в Амстердаме решили принести искусство Рембрандта поближе к людям. В апреле 2013 года они «оживили» картину «Ночной дозор», создав целый спектакль и перенесли его действие на территорию большого торгового центра.

В зале музея, где висит картина, уложен ковролин (во всех остальных залах паркет), что сделано для того, чтобы школьники могли, сидя на полу, слушать учителя. Для полного представления о новаторстве Рембрандта в одном зале с этой картиной висят две (или три) картины на ту же тему и того же времени, но они имеют вид группового портрета и симметрии в отличие от картины Рембрандта, где все в движении. Только картина Рембрандта «Ночной дозор» в этом зале ограждена во избежание повреждения случайного и не случайного, в то время как остальные не ограждены.

См. также

• Площадь Рембрандта

Ссылки

• [www.rijksmuseum.nl/aria/aria_assets/SK-C-5?page=2&lang=nl&context_space=&context_id= «Ночной дозор» на сайте Рейксмюзеума]
• Котов Павел [www.vokrugsveta.ru/vs/article/7090/ «Ночной» позор] // Вокруг света. — 2010. — № 9 (2840).

Отрывок, характеризующий Ночной дозор (картина)

Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.