Ночь светла

Ночь светла
Жанр	мелодрама
Режиссёр	Роман Балаян
Продюсер	Владимир Досталь
Автор сценария	Рустам Ибрагимбеков Роман Балаян
В главных ролях	Ирина Купченко Андрей Кузичев Ольга Сутулова
Оператор	Богдан Вержбицкий
Композитор	Вадим Храпачев
Кинокомпания	кинокомпания «МакДос» студия «Iлюзiон-films»
Страна	Россия Россия, Украина Украина
Год	2004
Выход фильма «Ночь светла»

К:Фильмы 2004 года

«Ночь светла» — российско-украинский художественный фильм, снятый в 2004 году режиссёром Романом Балаяном по сценарию Рустама Ибрагимбекова, написанному по мотивам рассказа А. Жовны «Эксперимент». На кинофестивале «Окно в Европу» (2004) картина получила приз имени Андрея Тарковского «За художественное воплощение высоких нравственных позиций».

Сюжет

Действие фильма происходит в расположенном на речном берегу интернате для слепых, глухих и немых детей. Интернат почти домашний: там живут всего пять воспитанников. Штатный состав сотрудников учреждения невелик — в нём работают директор Зинаида Антоновна (Ирина Купченко), педагог-дефектолог Алексей (Андрей Кузичев), воспитатель Дмитрий (Алексей Панин) и завхоз Петрович (Владимир Гостюхин). В один из летних дней в интернате появляется практикантка Лика (Ольга Сутулова). Тема её научной работы связана с изучением психофизических особенностей слепоглухонемых детей, и в рамках своего исследования девушка пытается пробудить чувственность в неискушённых подростках. Новаторские приёмы Лики возмущают Зинаиду Антоновну. Вызвав практикантку в свой кабинет, она объявляет, что воспитанники интерната — не подопытные кролики для экспериментов, а потому Лике необходимо покинуть учреждение.

Алексей, у которого с практиканткой сложились романтические отношения, в знак протеста пишет заявление об увольнении. Но уйти из интерната вместе с Ликой он не может, потому что его внезапное исчезновение явно встревожит слепоглухонемую девочку Олю; отъезд откладывается до нормализации ситуации. Затем возникает следующее препятствие: Зинаида Антоновна увозит детей на отдых, оставляя в интернате лишь одного ребёнка — шестилетнего Витю. Алексею предложено побыть с мальчиком два-три дня, пока не вернётся готовый заменить его воспитатель Дмитрий. Отлучка Димы растягивается на месяц.

Всё это время дефектолог занимается с Витей и однажды испытывает настоящее ликование от осознания, что научился слышать ребёнка. После возвращения небольшого коллектива интерната с отдыха Алексей вновь начинает готовиться к отъезду. В тот момент, когда герой уже направляется с чемоданом к воротам, ему сообщают, что Витя исчез. Мальчика находят зацепившимся за ветку дерева: ребёнок, догадавшись об отъезде педагога, решил полететь вслед за ним, как птица. Глядя на него, Алексей понимает, что не сможет покинуть интернат и своих питомцев.

Художественные особенности

Место и время действия

По замечанию киноведа Виктора Матизена, в фильме практически отсутствуют какие-либо приметы времени, а потому события, происходящие на экране, с равным успехом могли развиваться и во второй половине XX века, и в начале XXI столетия. В картине нет никаких намёков на социум, территория интерната напоминает одновременно дворянское гнездо, сталинскую дачу и домик Чехова, а герои почти демонстративно отрешены «от большого мира». Съёмки проходили в детском лагере, и оператор Богдан Вержбицкий сумел создать образ «самодостаточного пространства»: его камера ни разу не покинула пределы элегически-отстранённого и замкнутого мира. Как написал в своей рецензии публицист Денис Горелов, «транзистор с футболом, календарь и мятые десятки на столе Петровича выглядят обременительным инопланетным вторжением в раёк мотыльков, мерцающих в свете настольной лампы».

Герои

Образ директора интерната, созданный Ириной Купченко, в целом близок героиням таких советских фильмов, как «Доживём до понедельника», «А если это любовь?», «Чужие письма», — это холодноватая, суховатая, иногда жёсткая учительница, страдающая от одиночества и существующая с затаённой болью. В работе она безупречна, в жизни способна к «жертвенной любви». Внешне почти не проявляющая своих чувств, она умеет быть и страстной, и «стервозной». Так, в истории с изгнанием Лики присутствует не только протест Зинаиды Антоновны против эротических экспериментов практикантки, но её и женская ревность по отношению к Алексею. Весьма тонко героиня Ирины Купченко действует в ситуации с «возвращением» педагога-дефектолога в интернат: она специально отправляется с питомцами на отдых, чтобы оттянуть отъезд воспитателя и дать ему возможность привязаться к маленькому Вите. Психологический настрой Зинаиды Антоновны может меняться, но во всех состояниях она сохраняет признаки «дворянского благородства».

Педагог Алексей — это, по словам киноведа Андрея Плахова, единственный человек, способный по-настоящему слышать и чувствовать юных воспитанников. Герой, получивший извещение о поступлении в аспирантуру, вправе покинуть интернат; кроме того, его по-настоящему влечёт к себе уехавшая Лика. Внутренняя борьба молодого человека, решающего, что важнее — долг или чувство, — завершается выбором в пользу детей, которым без него будет тяжело. Свидетельством того, что решение Алексея идёт от сердца, является эпизод, в котором герой испытывает неподдельный восторг от понимания: он слышит Витю. На фоне его радости от педагогической победы блекнут сцены, связанные с «любовными утехами» персонажей.

Появление в интернате Лики сродни вторжению инородного тела: она своей раскованностью и необычными педагогическими методиками способна разрушить созданную маленьким коллективом атмосферу тишины, теплоты и взаимной расположенности. Горячее стремление практикантки дать отрешённым от мира подросткам представление о любви вызывает гнев со стороны Зинаиды Антоновны, которая, позвонив в институт, узнаёт, что учёный совет не утвердил тему исследовательской работы девушки. Однако в финале фильма обнаруживается, что идеи, внедряемые Ликой, всё-таки нашли продолжение, и воплощает их сама директор: «После возвращения детей в интернат мы видим, как [воспитанник] Саша танцует романтический вальс с той самой слепоглухонемой партнёршей, которую именно практикантка предлагала ему обучать нежным чувствам».

Кинематографическая перекличка

Как заметил Андрей Плахов, в фильме «Ночь светла», помимо заявленных в титрах персонажей, есть ещё один герой — возможно, главный. Это сам режиссёр. Роман Балаян создал в картине своеобразный дайджест из тех советских лент, в которых работал или которые были близки ему по духу; в ней он воплотил «собственные грёзы и воспоминания о старом кинематографе». Так, в фильме замечена отсылка к поэтике Сергея Параджанова, которого Балаян считает своим учителем. В определённые моменты (к примеру, в эпизоде с качелями) присутствуют «цитаты» из балаяновских «Полётов во сне и наяву». Заключительная сцена, во время которой звучит «Белеет парус одинокий», совпадает с концовкой картины Киры Муратовой «Долгие проводы». Почти демонстративная безучастность по отношению к современным реалиям сближает, по мнения Виктора Матизена, Балаяна с Сергеем Соловьёвым, который в фильме «Сто дней после детства» «сходным образом когда-то уходил от настоящего».

Её [картину] можно рассматривать как своего рода ремейк, соединяющий все ключевые мотивы авторского кино 60-70-х годов… Фильм не стесняется ни сентиментальности, ни слёз, ни повторов. Это почти дайджест того кино, которое осталось в прошлом веке, стало историей, классикой, почившим мамонтом.

Отзывы и рецензии

Фильм вызвал неоднозначную реакцию критиков. Так, обозреватель издания «Время новостей» Станислав Ф. Ростоцкий, присутствовавший на 15-м фестивале «Кинотавр», писал, что мнения специалистов и зрителей разделились: одни увидели на экране тонкую, проникновенную ленту с гуманистическим посылом, другим «мелодраматические коллизии» в картине Балаяна показались не слишком убедительными. Литературный критик Лев Аннинский, посмотревший фильм в рамках кинофестиваля «Окно в Европу», признался, что «Ночь светла» оставила в нём «ощущение некоего кинообаяния», хотя в иные моменты создавалось впечатление, что представленная Балаяном история — «искусственная». В то же время Виктор Матизен весьма высоко оценил работу режиссёра:

Его ночь светла, и в ней виден прежний Балаян, все так же отстранённый от современной суеты и снова уверенный в том, что искусство должно существовать вдали от навязчивой конъюнктуры и злобы дня.

В ролях

Актёр	Роль
Андрей Кузичев	Алексей Алексей
Алексей Панин	Дмитрий Дмитрий
Ольга Сутулова	Лика Лика
Ирина Купченко	Зинаида Антоновна Зинаида Антоновна
Владимир Гостюхин	Петрович Петрович
Богдан Хижняк	Саша Саша
Ольга Голица	Оля Оля
Вадим Вавчук	Витя Витя
Наталия Зеленецкая	Алиса Алиса
Владислав Рогоча	брат-близнец брат-близнец
Вячеслав Рогоча	брат-близнец брат-близнец
Ольга Когут	мать Вити мать Вити

Награды и номинации

• Кинофестиваль «Окно в Европу» (2004) — приз имени Андрея Тарковского «За художественное воплощение высоких нравственных позиций» (Роман Балаян)
• Кинофестиваль «Окно в Европу» (2004) — приз «За лучшую женскую роль» (Ирина Купченко)
• Кинофестиваль «Амурская осень» (2004) — приз «За лучшую мужскую роль» (Андрей Кузичев)
• Открытый российский кинофестиваль «Кинотавр» (2004) — номинация «Главный приз „Золотая роза“»
• Национальная премия «Золотой орёл» (2005) — номинация «Лучшая женская роль второго плана» (Ирина Купченко)
• Кинопремия «Ника» (2005) — номинация «Лучшая женская роль второго плана» (Ирина Купченко)

Ссылки

• [test.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=8900 Ночь светла]. Энциклопедия отечественного кино под редакцией Любови Аркус. Проверено 1 июня 2016.
• [www.imdb.com/title/tt0478007/?ref_=nm_flmg_dr_2 Ночь светла]. Internet Movie Database. Проверено 1 июня 2016.

Отрывок, характеризующий Ночь светла

В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.