Подствольный гранатомёт

Подствольный гранатомёт — гранатомёт, выполненный в виде дополнительного узла, устанавливаемого на ручное оружие, обычно — на автомат.

Подствольный гранатомёт используется для уничтожения живой силы противника и небронированной техники. В качестве зарядов к нему используются специальные боеприпасы (гранатомётные выстрелы), объединяющие в одном корпусе гранату и метательный заряд, размещаемый в гильзе.

Для ведения огня гранатомёт крепится под стволом автомата (отсюда — название «подствольный»). Спусковые и прицельные приспособления рассчитаны на выполнение выстрела левой рукой (правая держит автомат за основную рукоятку управления огнём).

История появления

Причиной появления подствольных гранатометов и винтовочных гранат была мертвая зона между предельной дистанцией броска ручной гранаты (40-50 метров) и минимальной дистанцией огня минометов (150—200 метров). В результате на этой дистанции у пехоты не было средств для подавления огневых точек противника иначе как ружейно-пулеметным огнём. Наглядным следствием этой проблемы являются подвиги Александра Матросова и Роджера Янга — в обоих случаях бойцы были вынуждены приближаться к позициям противника на дистанцию точного броска гранаты.

Винтовочные гранаты

Первые образцы винтовочных гранат использовались в дульных гранатомётах уже в первую мировую. К примеру, немецкими войсками активно использовался гранатомет Gewehrgranatgerät, который мог устанавливаться на карабин Mauser 98K, штурмовые винтовки Gewehr 43 и StG 44 и на десантную винтовку FG-42. Для отстрела гранат использовались холостые патроны, иногда с увеличенным зарядом пороха.

Винтовочные гранаты до последнего времени использовались в ряде стран. Основным их минусом была и остается невозможность штатной стрельбы из оружия без предварительного снятия либо отстрела гранаты. Таким образом, солдат хоть и обладает относительно универсальным оружием, но сильно ограничен в возможности его применения. Главным плюсом винтовочных гранат являются относительно малый вес и отсутствие жестких массо-габаритных ограничений для боеприпасов.

Гранатометы ружейно-пистолетного типа

В связи с вышеуказанным в годы Второй мировой и в послевоенное время начались разработки легких гранатометов для вооружения пехоты наряду со штатным оснащением. Исторически первыми можно считать немецкие разработки боевых боеприпасов для сигнальных пистолетов и переделки сигнальных пистолетов в kampfpistole со специальными прикладами и прицелами. Это является по сути возвращением к идее ручных мортир 17-18 веков. Характерным является большое количество калиберных и надкалиберных гранат, разработанных для данного вида оружия, причем в большинстве образцов возможность стрельбы сигнальными патронами не утрачивалась. В результате весьма распространенное в войсках средство становилось серьёзным многоцелевым штурмовым оружием.

Аналогичным путём в 1960-е годы пошли и американцы, создав гранатомёт M79. Конструктивно сходный с обычным «переламываемым» охотничьим ружьём, этот гранатомёт выдавался отдельным бойцам подразделения, возлагая на них задачу огневой поддержки. Активно использовавшийся в войне во Вьетнаме, М79 зарекомендовал себя как простое, точное и надёжное оружие. Гранатомёт имел небольшую отдачу и достаточно большую предельную дистанцию огня (350—400 метров).

Боевое применение М79 продемонстрировало ряд важных недостатков данного оружия. В первую очередь у солдата оставалась необходимость в дополнительном штатном стрелковом оружии — чаще всего использовался пистолет-пулемет, — что при собственном весе незаряженного гранатомёт в 2,7 кг и его габаритах создавало немало сложностей. Во-вторых, стрелок испытывал определённые проблемы с одновременным применением гранатомёта и стрелкового оружия — пусть и в меньшей степени, чем при использовании винтовочных гранат.

В связи с этим в конце 1960-х американская армия заключила контракт с компанией AAI на разработку подствольного гранатомёта для принятой на вооружение штурмовой винтовки М-16. В 1970 году первая партия гранатомётов M203 была отправлена во Вьетнам для проведения войсковых испытаний. По их результатам армия США разместила заказ на большое количество подствольных гранатомётов, который за недостатком производственных мощностей AAI был передан фирме Colt.

Основные образцы подствольных гранатометов

M203

Подствольный гранатомет M203 разработан фирмой AAI для применения с автоматами M16 и M4 и представляет из себя нарезное однозарядное огнестрельное оружие. Заряжается с казенной части, при перемещении кожуха. Для прицеливания используются приспособления, монтируемые на саму винтовку.

Гранатомет М203 является первым в мире серийным подствольным гранатометом. На данный момент его можно считать основным подствольным гранатометом НАТО, хотя американцы и оценивают возможность замены его на немецкий AG36.

ГП-25 и ГП-30

Подствольные гранатометы ГП-25 «Костер» и ГП-30 «Обувка» предназначены для использования с автоматами Калашникова. Это нарезное однозарядное огнестрельное оружие, заряжаемое с дула унитарными боеприпасами ВОГ-25. Гранатомет ГП-30 отличается от ГП-25 меньшей на 260 гр массой, более простой конструкцией и меньшей трудоемкостью в изготовлении.

Преимуществами этого гранатомета перед М203 являются дульнозарядность (возможно применение боеприпасов большой длины) и безгильзовость — камера сгорания и заряд метательного вещества заключены в гранате, — что исключает из перезарядки операцию по извлечению гильзы.

AG36

Подствольный гранатомет AG36 разработан в конце 1990-х годов германской компанией Heckler und Koch для использования в комплексе со штурмовой винтовкой G36. Гранатомет казнозарядный, однако важным его преимуществом является откидывание казенной части вбок при перезарядке, за счет чего возможно применение боеприпасов большей, чем в М203, длины.

Для AG36 разработан отъемный приклад, позволяющий использовать гранатомет отдельно от винтовки, как самостоятельное оружие.

Применение подствольных гранатометов

Подствольный гранатомет — оружие уровня отделения, обычно 2-4 гранатомета на подразделение по боевому расписанию. К примеру, в российской армии на отделение выделяется два ГП-25, а при сопровождении колонны — 5 ГП-25 на бронетранспортер.

Основным минусом подствольных гранатометов является малая масса заряда, в результате чего применение его на открытой местности зачастую малоэффективно. Особенно это важно в связи с малым ассортиментом боеприпасов для ГП-25 и ГП-30. С другой стороны, за счет большого калибра и достигаемой в некоторых образцах (к примеру, немецком AG36) нечувствительности к длине боеприпаса подствольные гранатометы позволяют формировать для них большой набор боевых гранат и являются наряду с ружьями подходящим оружием для нелетальных боеприпасов — дымовых, газовых, гранат с резиновой картечью и т. д. При применении М203 в городской застройке была отмечена его эффективность при стрельбе по окнам и прочным дверям с 50-100 метров.

Также, по отзывам военнослужащих, участвовавших в вооруженных конфликтах, отдача от выстрелов из подствольного гранатомета «разбивает» сам автомат, делая его ненадежным, а то и вовсе непригодным для стрельбы.

Некоторые образцы также могут применяться как самостоятельное оружие, для этого они оснащаются прикладами и собственными прицельными приспособлениями.

Огонь из подствольного гранатомёта может вестись либо по настильной, либо по навесной траектории. Во втором случае он позволяет поражать цели, скрытые в складках местности или находящиеся за преградами. Кроме того, некоторые образцы гранатомётных выстрелов (к примеру, советский ВОГ-25П) после падения подбрасываются в воздух подрывом небольшого спецзаряда и подрываются в полете, за счет чего улучшается поражение осколками целей в окопах, щелях, густой высокой траве.

Подствольный гранатомёт M203, установленный на автомате Colt M4.		Заряжание гранатомёта M203, установленного на M16A1.

Надствольный гранатомет

В США с начала 2000-х задумались над созданием многозарядного подствольника. Но так как располагать магазин гранатомета под стволом автомата было неудобно, разработчики вспомнили про систему буллпап, которая и стала основой надствольной конструкции. В результате получился автоматно-гранатометный комплекс весом около 7 кг, способный одновременно вмещать 30 патронов калибра 5,56 в магазин и 5 выстрелов для гранатомета в обойме + 1 в стволе, хотя ношение боеприпасов в стволе крайне опасно. Пока что массовое вооружение войск НАТО подобным оружием не производилось, но в первой версии игры Far Cry именно это оружие с выдуманным оптическим прицелом является наиболее эффективным. На практике это оружие применялось крайне мало, производители решают вопросы по устранению недоработок.

См. также

• XM-25 (часть OICW)
• PAW-20 «Neopup»
• MGL
• РГ-6
• Автоматический ручной гранатомёт Барышева
• Автоматический станковый гранатомёт
• Коленный миномёт
• Подствольный дробовик

Отрывок, характеризующий Подствольный гранатомёт

Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.