Нумиции
| Нумиции лат. Numicii | |
| Ветви рода: |
Приск |
|---|---|
| Подданство | |
| Гражданская деятельность |
1 консул |
Нумиции (лат. Numicii) — римский патрицианский род. Известен один представитель рода, занимавший должность консула во времена ранней республики. Позднее, в IV веке до н. э., упоминается Нумиций в должности народного трибуна, что может говорить о переходе рода в плебейское звание.
Имя рода
Имя рода Нумициев, возможно, происходит от названия реки Нумиций (Нумик), над которой, по преданию, был похоронен Эней[1].
Родовые имена
В раннюю эпоху у Нумициев известно имя Тит (лат. Titus). Позднее встречаются имена Гай (лат. Gaius) и Тиберий (лат. Tiberius).
Ветви рода
В роду выделяется фамилия Приск (лат. Priscus — древний).
Представители рода
- Тит Нумиций Приск — консул 469 до н. э. (вместе с Авлом Виргинием Трикостом Целиомонтаном), полководец войны с вольсками[2][3].
- Тиберий Нумиций — народный трибун в 320 до н. э. (вместе с Квинтом Мелием[4]). Был одним из сторонников заключения мира с самнитами после неудачного сражения в Кавдинском ущелье, после неодобрения мира сенатом был выдан самнитам[5].
- Гай Нумиций — гастат четвёртого легиона римской армии в битве при Аускуле Пирровой войны. В бою отрубил хобот слону противника, показав, что слоны смертны, и тем уменьшив страх римских солдат перед слонами[6].
- Нумиций — адресат одного из посланий Горация, в котором появляется крылатое выражение «Ничему не удивляться»[7].
См. также
- Нумиций (Нумик) — река в Лации, служившая границей между землями лаврентцев и рутулов.
Напишите отзыв о статье "Нумиции"
Примечания
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, I, 2.
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, II, 63.
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности, Книга IХ, глава LVІ.
- ↑ У Ливия коллегой Квинта Мелия назван Луций Ливий — см. Тит Ливий. История от основания города, IХ, 8.
- ↑ Марк Туллий Цицерон. Об обязанностях, ХХХ.
- ↑ Луций Анней Флор. Две книги римских войн, Книга I, XIII.
- ↑ Гораций. Послания, Книга первая, 6.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Нумиции
– Поймала? – сказал Николай.– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
