Нураги

Нураг или нурага (итал. Nuraghe, мн. ч. Nuraghi) — тип мегалитической башни, распространённой на острове Сардиния с конца II тыс. до н. э. и до захвата острова римлянами. Всего на острове учеными найдено около 7000—8000 нурагов (различие в численности связано с постоянными новыми находками, а также с плохим состоянием некоторых из них). По оценкам, когда-то их количество могло достигать 20—30 тысяч. В основном нураги встречаются в северо-западной и южно-центральной частях острова.

Наиболее известным является комплекс Су-Нуракси-ди-Барумини, внесённый в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Среди других известных нурагов: Серра-Орриос, Альгеро, Тэрральба, Тискали, Макомер, Аббасанта, Орроли, Вилановафорру, Саррок, Ольбия.

Аналогичные нурагической культуры существовали в бронзовом веке на Балеарских островах (талайоты) и на Корсике (торре), а также на острове Пантеллерия (сесиоты).

Происхождение и связи культуры нурагов

Античные авторы считали первым сардинским городом Нору, а его основателем — Норакса. В нурагический период Сардинию населяли балары, иолаи, корсы. Говорили они, как принято считать, на нурагическом языке.

Сардиния изобиловала крупными каменными сооружениями ещё в донурагический период, в 3 тыс. до н. э. (см. Домус-де-Джанас, Гробницы гигантов). В это время на Сардинии существовали развитые культуры Арцакена и Оциери.

В конце 2 тыс. до н. э., предположительно в результате вторжения народа из Восточного Средиземноморья, обладавшего развитыми познаниями в металлургии, местная мегалитическая культура трансформируется, и вместо богато раскрашенных, но примитивных по архитектуре гробниц возникают многочисленные нураги. Античная традиция связывает эти преобразования с миграцией баларов из региона северо-восточной Иберии (Сердань), где в античный период обитали сордоны и керетаны.

Первые, примитивные протонураги и/или псевдонураги относятся к археологическим культурам Боннанаро и Суб-Боннанаро (первая относилась к донурагическому населению, тогда как вторая, по-видимому, была непосредственным предком культуры строителей нурагов).

Спорным является вопрос о связи строителей нурагов с шардана, одним из народов моря. Происхождение и этническая принадлежность строителей нурагов непонятны, хотя с большой уверенностью они не были индоевропейцами.

По мнению А. И. Немировского, не получившему широкой поддержки, Сардиния в эпоху строительства нурагов была промежуточным пунктом миграции предков этрусков из Малой Азии в Италию. Изделия искусства нурагической культуры действительно обнаруживают сходство как с этрусским искусством, так и с изделиями Восточного Средиземноморья.

Архитектура

Типичный нураг расположен на равнине с панорамным обзором и имеет форму усечённой конической башни, напоминающей пчелиный улей. Сооружение не имеет фундамента и стоит только за счёт общей массы собственных камней. Вес отдельных камней в нурагах может достигать нескольких тонн. Некоторые нураги по высоте достигают 20 метров.

Назначение нурагов остаётся непонятным: это могли быть храмы, обычные жилища, резиденции правителей, военные укрепления, места встречи вождей, либо сочетать перечисленные функции. Некоторые из нурагов расположены в стратегически важных местах, из которых можно было контролировать важные дороги.

Несомненно, нураги имели символическое значение. Небольшие модели нурагов были обнаружены при раскопках святилищ (например, в храме-лабиринте Су-Романеску около Битти в центральной части Сардинии).

Нураги следует отличать от «гробниц гигантов», возникших при предшествующих культурах, однако, возможно, продолжавших сооружаться строителями нурагов. Некоторые авторы отличают от нурагов так называемые «нурагические селения», в которых имеется коридор или система коридоров. Среди других древних сооружений Сардинии следует упомянуть священные жилища, «священные колодцы», святилища и пристройки.

По мнению этрусколога Массимо Паллоттино, архитектура нурагической культуры была наиболее «продвинутой» в западном Средиземноморье своего времени, превосходя по сложности конструкций даже здания Великой Греции.

Исследование и датировка

Итальянская историческая наука долгое время не проявляла большого интереса к археологии Сардинии, хотя «чёрные археологи» ценили бронзовые статуэтки нурагической культуры и нелегально вывозили их за пределы Италии. Из около 8 тыс. существующих нурагов подавляющее большинство ещё ждёт серьёзного археологического исследования.

Датировка сооружения нурагов является спорной; некоторые «протонураги» датируются серединой 4-го тыс. до н. э., то есть временем до возникновения нурагической культуры, однако большинство было сооружено в период среднего бронзового века, XVIII—XV века до н. э., или же в поздний бронзовый век. Нураги продолжали использоваться до вторжения римлян во II веке до н. э. Спорность датировки нурагов не позволяет выстроить однозначную хронологию древней истории Сардинии.

Среди зарубежных исследователей нурагов наиболее известны М. Паллоттино и Дж. Лиллиу. В России нурагической проблемой занимались А. И. Немировский и его ученица Т. П. Кац.

Скульптура

<center>Нурагические статуэтки: человек в шлеме с рогами и воин

</div> </div> Нурагическая цивилизация достигла довольно высокого уровня в металлургии — их бронзовые изделия были распространены в Средиземноморье.

Характерными для нурагической культуры являются бронзовые статуэтки, известные как «бронзетто». Типичные сюжеты статуэток: изображения вождей, охотников или борцов, животных, реже — женщин. Технология исполнения бронзовых статуэток чужда другим синхронным культурам Западного Средиземноморья, и в то же время имеет чёткие синхронные аналоги на Кипре и в Леванте (а также более поздние в Иберии).

Нурагическое искусство включает резьбу по камню и статуэтки, изображающие женские божества (Танит, основное божество — богиня); с другой стороны, нередко данные статуэтки рассматриваются как результат влияния финикийцев.

Напишите отзыв о статье "Нураги"

Примечания

Ссылки

• [ama.sgu.ru/ama05/ama0503.html Кац Т. П. Античные авторы о населении Сардинии // АМА. Вып. 5. Саратов, 1983. С. 26-32]
• [ama.sgu.ru/ama06/ama0603.html Кац Т. П. Нурагическая Сардиния и «морские народы» // АМА. Вып. 6. Саратов, 1986. С. 31-42.]
• [ancientrome.ru/publik/katz-tp/katz-tp01.htm Кац Т. П. О некоторых культах нурагической Сардинии]

Отрывок, характеризующий Нураги

Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.