Нурджулар

«Нурджула́р» (тур. Nurcular, Nur Cemaati) — турецкое религиозное сообщество, распространяющее идеологию ислама суннитского направления и идеи Саида Нурси (а в версии Фетхуллаха Гюлена и возглавляемой им организации «Хизмет» — ислама и пантюркизма).

Образовалось после Первой мировой войны на основе тафсиров Корана известного турецкого теолога шейха Бадиуззамана Саида Нурси (1876-1960 г.г.), который считал Коран «живым документом», проповедовал идеи братства и милосердия, призывал к вере и любви к Аллаху, срединности в соблюдении предписаний шариата, выступал против установления в Турции воинствующего атеистического государственного строя. Власти Турции признали пользу произведений Саида Нурси.

В основном базируется в Турции, но также широко представлена и в других странах, особенно тюрко-язычных.

По неподтвержденной версии некоторых экспертов, данная религиозная организация продвигает идею тюркского превосходства и необходимости объединения исламского мира под эгидой Анкары с конечной целью создания «чистого государства» на основе «просвещенного шариата».

История

После прихода к власти М.К. Ататюрка любая исламская деятельность в Турции была запрещена, и Саид Нурси был заключен в тюрьму за написание комментариев к Корану, именуемых "Рисале-и Нур".

После смерти С. Нурси его ближайшими учениками в городах Турции были организованы курсы по изучению собрания его сочинений «Рисале-и Нур», которые переписывались от руки. В 1950-х годах Великое национальное собрание Турции (парламент) приняло постановление о легализации движения последователей С. Нурси.

В 1970 году идеи С. Нурси по восстановлению Исламских традиций активно стал проповедовать имам мечети в Измире Фетхулла Гюлен. В связи с этим он неоднократно привлекался к уголовной и административной ответственности во времена правления кемалистов. Активная миссионерская деятельность Ф. Гюлена послужила толчком для создания вокруг него мощной, вертикально структурированной организации его последователей, ориентированных на наследие С. Нурси и написанных самим Ф. Гюленом произведений. Фетхулла Гюлен создал отличное от читателей книг Саида Нурси направление, названное впоследствии в России "Нурджулар". Однако в России по большей части привлекают к уголовной ответственности обычных читателей книг Саида Нурси, никак не связанных с "Нурджуларом" Гюлена.

24 февраля 1993 года Великое национальное Собрание Турции приняло нижеследующий указ: “Вернуть честь и достоинство Бадиуззаману Саиду Нурси, который испытал много издевательств и несправедливости, а также книгам “Рисале-и Нур”, и принести от нашего имени и от имени турецкой нации извинения за причиненный вред”.

С приходом к власти правительства Р. Эрдогана позиции «Нурджулар» на территории стран проживания мусульманского и тюркоязычного народов значительно усилились. Однако после событий 17 декабря 2013 года, когда сторонники Гюлена попытались свергнуть Эрдогана, отношение к Гюлену и его структуре резко изменилось.

Финансирование

«Нурджулар» Фетхуллаха Гюлена финансируется крупными турецкими предпринимателями. Денежные средства поступают как за счет пожертвований, так и от финансово-экономической деятельности принадлежащих ей различного рода фирм, банков, холдингов.

В настоящее время совокупный капитал организации составляет более 50 миллиардов долларов, что дает основание предполагать искусственное вливание денежных средств в её развитие, а также причастность «Нурджулар» к высокодоходным незаконным видам бизнеса.

Деятельность

За минувшие двадцать с лишним лет последователями Саида Нурси и Фетхуллаха Гюлена удалось осуществить большое количество культурно-образовательных проектов на постсоветском пространстве. При этом их стратегии и содержание серьезно различаются. В русскоязычном публичном пространстве часто не разделяют нурсистов — последователей Саида Нурси, продвигающих идеи «Рисале-и Нур», и фетхуллахчи (гюленовцы) — собственно последователей Гюлена, реализующих его образовательные проекты. Наиболее рельефно отсутствие ясного понимания несводимости двух движений проявилось во время кампании критики «турецких миссионеров» на рубеже 2000-х годов. Между тем последователей Нурси и Гюлена необходимо четко различать. Хотя Гюлен и его последователи являются в некоторой степени продолжателями дела Нурси, они основали своё движение, по многим показателям существенно отличное от созданного Нурси. В Центральной Азии последователи Нурси, верные классической трактовке «Рисале-и Нур», по характеру деятельности представляют собой разительный контраст с последователями Гюлена. Читатели книг Саида Нурси (нурсисты) не строят школ, не реализуют масштабных культурно-просветительских проектов, их деятельность состоит в организации коллективных чтений «Рисале-и Нур» и решении культуртрегерских задач распространения учения Нурси. Численность нурсистов невелика, их влияние незначительно. Не располагая специализированными образовательными учреждениями, медресе и школами, они проводят религиозные собрания на квартирах.

В настоящее время структуры «Нурджулар» действуют во всех странах мира. По сведениям Главного командования Вооруженных сил Турции, число их последователей достигает 4 миллиона человек.

При участии этого течения в Германии, Швейцарии, Нидерландах, на Ближнем Востоке и в Африке открыто значительное количество школ, лицеев, больниц, радиостанций и газет. Движение «Нурджулар» ведет успешную проповедь в Индии, Пакистане и Малайзии, имеет распространение среди турецких студентов, обучающихся в США.

«Нурджулар» в России

В России «Нурджулар» Фетхуллаха Гюлена обосновалась в середине девяностых годов. За эти годы ей удалось открыть на территории России более 30 спецшкол, одно университетское отделение, три языковых курса при различных институтах. В дальнейшем они были закрыты или перепрофилированы Минобрнауки РФ по причине их несоответствия системе образования России.

По мнению ФСБ России, «Нурджулар» Гюлена занимается сбором информации в политической, экономической, межконфессиональной и других сферах в регионах и государствах, где проживают тюркоязычные народы, использует методы конспирации, осуществляет внедрение и дальнейшее продвижение своих последователей в органы власти и управления, как в Турции, так и в других государствах. В Российской Федерации движение «Нурджулар» носит целенаправленный и четко структурированный характер. За каждым регионом страны закрепляется тот или иной фонд или фирма, которые являются ответственными за распространение в нем идеологии движения. Их деятельность контролируется руководящими функционерами «Нурджулар», которые регулярно совершают инспекционные поездки по российским регионам. Помимо инспекций они занимаются непосредственно и проповеднической деятельностью, осуществляя религиозный инструктаж сотрудников фирм и фондов. «Нурджулар» является многоуровневой, четко структурированной организацией. Её деятельность носит конспиративный характер, в структуре имеется собственная служба безопасности, располагающая банком данных на всех членов движения и занимающаяся, в частности, выявлением агентуры национальных спецслужб и правоохранительных органов. Каждого нового члена инструктируют о необходимости сохранения в тайне факта своей принадлежности к данной организации.

Особое внимание «Нурджулар» уделяет пропаганде исламских и пантюркистских идей в различных странах путём создания подконтрольных светских и религиозных учебных заведений различного уровня. Уже длительное время активно «осваиваются» территории целого ряда государств Центральной Азии, Закавказья, субъектов Российской Федерации, где проживают тюркоязычные народы. Всего с начала 90-х годов миссионеры «Нурджулар» развернули за пределами Турции более 500 официально считающихся светскими учебных заведений, в которых в равной степени преподаются общеобразовательные и религиозные предметы.

В 2002—2004 годах из России были выдворены около 20 граждан Турции, которые, как утверждали российские спецслужбы, были связаны с «Нурджулар».

По данным ФСБ, функционеры этой организации осуществляли тесные контакты с представителями действующих в Турции организаций, оказывающих помощь бандформированиям в Чечне .

Также известно, что «Нурджулар» активизирует свою деятельность в Крыму, оказывая влияние на крымскотатарскую молодежь.

«Нурджулар» и СМИ

Известно, что последователи «Нурджулар» активно распространяют через сеть интернет материалы из собрания сочинений Саида Нурси — духовного лидера международного религиозного объединения. Данная литература по версии российских властей носит экстремистский характер.

Кроме того, «Нурджулар» Гюлена контролирует турецкий телеканал «Саман Йолу ТВ», издательский комплекс «Хакикат Китаб ЭВИ», ей принадлежат газеты "Заман", «Сызынты», «Зафер».

Таким образом, одной из особенностей этого движения является его сильная позиция в сфере СМИ.

Оценки

21 мая 2014 года Коптевский районный суд САО г. Москвы принял решение о признании литературы С. Нурси, изданной московским фондом «Нуру Бади», экстремистской и о запрещении её распространения на территории Российской Федерации. Таким образом, Россия стала второй страной в мире после Узбекистана, на территории которой многие труды Саида Нурси в переводе на русский язык запрещены.

Критика

Среди ряда экспертов существует мнение, что «Нурджулар» в реальности не существует, это вымышленная организация, а Саид Нурси, основатель данного движения, был одним из самых толерантных мусульманских ученых.

Литература

на русском языке

• Шлыков П. В. Направления и динамика процесса десекуляризации в Турции // [carnegieendowment.org/files/Montazh_i_Demontazh_web.pdf Монтаж и демонтаж секулярного мира] / Под ред. А. В. Малашенко и С. Б. Филатова; Московский Центр Карнеги. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2014. — С. 362-402. — 406 с. — (Религия в Евразии). — ISBN 978-5-8243-1901-9.

на других языках

• Abu-Rabi I. M. [books.google.ru/books?id=r5bPyy9SWs4C&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Islam at the Crossroads: On the Life and Thought of Bediuzzaman Said Nursi]. — New York: SUNY Press, 2003. — 367 p.
• Rabo A., Utas B. [books.google.ru/books?id=rkRC5G2qMzMC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false The Role of the State in West Asia]. — Istanbul: Swedish Research Institute in Istanbul, 2005. — 194 p. — ISBN 978-91-86884-13-0.

Отрывок, характеризующий Нурджулар

Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.