Нурутдинова, Лилия Фоатовна

</table>

Ли́лия Фоа́товна Нурутди́нова (тат. Лилия Фоат кызы Нуретдинова; 20 сентября 1963, Набережные Челны) — советская и российская легкоатлетка, олимпийская чемпионка в эстафете 4×400 метров. Заслуженный мастер спорта.

Биография

Родилась в Набережных Челнах или, по другим данным, в селе Нарат-Елга Чистопольского района Татарстана. Лилия Нурутдинова — воспитанница ДЮСШ-3 челнинского спортивного клуба «КамАЗ». Первым тренером Лилии был её отец — Фоат Шайхутдинович Нурутдинов.

На Олимпиаде в Барселоне участвовала в предварительных забегах в эстафете 4×400 метров, в итоге получив золотую медаль. В беге на 800 метров Лилия стала второй, уступив Эллен ван Ланген.

Также становилась победителем чемпионата мира в 1991 году. В 1993 году была дисквалифицирована на четыре года из-за использования стероида станозолола. Эта дисквалификация фактически стала причиной досрочного завершения спортивной карьеры.

После 1993 года Нурутдинова работала в школе в Набережных Челнах, в 1995 году вышла замуж за тренера, работавшего с ней ещё в сборной Советского Союза. До 2000 года вместе с мужем тренировала сборную Малайзии по лёгкой атлетике, после чего семья вернулась в Москву.

С 2003 года работала тренером по общей физической подготовке одного из московских клубов по теннису, которым занимается ребёнок Нурутдиновой.

Ссылки

• [www.iaaf.org/athletes/biographies/athcode=61391 Нурутдинова, Лилия Фоатовна] — профиль на сайте IAAF (англ.)

Лилия Нурутдинова
Общая информация
Полное имя	Лилия Фоатовна Нурутдинова
Дата и место рождения	20 сентября 1963(1963-09-20) (60 лет) Набережные Челны, СССР
Гражданство	СССР Россия
Рост	174 см
Вес	52 кг
Клуб	Профсоюзы, Спартак
Личные рекорды
800 м	1:55.99 (1992)
1000 м	2:35.03 (1993)
Личные рекорды в помещении
1000 м	2:34.67 (1992)
Международные медали
Олимпийские игры за Объединённую команду Золото Барселона 1992 эстафета 4×400 м Серебро Барселона 1992 800 м за СССР Чемпионат мира Золото Токио 1991 800 м Чемпионат Европы Бронза Сплит 1990 800 м
Последнее обновление: 22 августа 2016</small>

Отрывок, характеризующий Нурутдинова, Лилия Фоатовна

Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.