Ну, погоди! (выпуск 6)
| Ну, погоди! (выпуск 6) | |
 | |
| Тип мультфильма | |
|---|---|
| Приквелы | |
| Сиквелы | |
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| Роли озвучивали |
Клара Румянова (Заяц), |
| Студия | |
| Страна | |
| Длительность |
9 мин. 38 сек. |
| Премьера |
21 апреля 1973 |
| Аниматор.ру |
[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2594 ID 2594] |
Ну, погоди! (выпуск 6) — шестой мультипликационный фильм из серии «Ну, погоди!». Действие фильма происходит в деревне.
Содержание
Создатели
| режиссёр | Вячеслав Котеночкин |
| сценаристы | Александр Курляндский, Аркадий Хайт, Феликс Камов |
| художник-постановщик | Светозар Русаков |
| аниматоры | Федор Елдинов, Олег Комаров, Виктор Арсентьев |
| оператор | Елена Петрова |
| директор | Федор Иванов |
| звукооператоры | Георгий Мартынюк |
| муз. оформление | Инна Липскерова |
| редактор | Аркадий Снесарев |
| роли озвучивали | Клара Румянова (Заяц), Анатолий Папанов (Волк) |
| монтажёры | Татьяна Сазонова |
Сюжет
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Этот раздел статьи следует викифицировать. Пожалуйста, оформите его согласно правилам оформления статей. </div>
|
 |
Описание сюжета в статье или разделе является слишком длинным или подробным в сравнении с остальным текстом статьи. Пожалуйста, отредактируйте статью, чтобы в ней описывалось произведение, а не просто пересказывался сюжет.
|
Предыстория
Волк[1] отдыхает на лугу, отпугивая пчелу табачным дымом. Жужжание пчелы перерастает в гул самолёта. Это рядом приземляется самолёт-«кукурузник», к месту его посадки подбегают трое парашютистов: Медвежонок, Лисёнок и Заяц, они заскакивают в самолёт, вслед за ними — Волк. Медвежонок и Лисёнок выпрыгивают из взлетевшего самолёта, Волк и Заяц остаются одни. Волк пытается схватить Зайца, но тот выпрыгивает. Волк — за ним. Он хочет схватить Зайца в воздухе, но тот дёргает за верёвку и раскрывает парашют. Волк тянет за свой медальон и падает на парашют Зайца. Пытаясь предотвратить приводнение, Заяц тянет на себя стропы парашюта, Волк сползает с купола, падает и пробивает крышу курятника. Появившийся петух кидается на Волка. Он вылетает из курятника, поднимается с земли, грозит приземляющемуся где-то вдалеке Зайцу: «Ну, Заяц, кукуреку… Э!.. погоди!»
Сюжет
Волк устраивает Зайцу засаду в колодце, но тот отпускает ручку ворота, и Волк падает вниз. За водой приходит Гусь. Вытащив ведро из колодца, Гусь видит Волка и получает от него удар в лицо. Волк снова падает в колодец. Далее приходит Козёл. Не заметив ведра, он продолжает крутить ручку. Увидел пустое ведро, спохватился и бросил ведро обратно. Оно ударило Волка, который пытался вылезти, по голове. Вытащив воду, Козёл увидел бесчувственного Волка и привел его в чувство. Волк замечает в поле Зайца и пытается погнаться за ним. Сначала он ломает косу. Потом находит комбайн, которым управлял Барсук, и выкидывает того в поле. Садясь в комбайн, Волк гоняется за Зайцем по всему полю, убрав всю рожь и капусту. Отловив комбайном кур и уток, Волк сам попадает в него, вылетев оттуда упакованным. Сторож — Пёс видит происходящее и стреляет солью из ружья Волку в зад. Волк от боли рвёт упаковку и с воем перелетев через забор, продолжает гнаться за Зайцем. Заяц прыгает в реку и плывёт. Волк падает в песок и пускает «блинчик», который задевает камень, отлетает и сильно бьёт Волка по затылку. Затем он берёт у Медведя-рыболова, заснувшего в лодке, удочку и пытается поймать зайца, однако Заяц успевает уплыть, а Волк цепляет леску с крючком за штаны и падает в воду, сняв их. Без штанов Волк продолжает погоню, и, увидев Зайца, одевается огородным пугалом. Заяц отъезжает на поезде, Волк гоняется за Зайцем по всему поезду, но в итоге выбивает дверь последнего вагона и вылетает на рельсы. Когда он видит, что Заяц уезжает далеко, и ему не в силах его догнать, он кричит: «Ну, погоди!».
Использованные мелодии
- «Степь да степь кругом» (автор — Иван Суриков). Волк отдыхает на лугу.
- «Джуджялярим» («Ҹүҹәләрим») (музыка — Гамбар Гусейнли, слова — Тофик Муталибов, исполняют Сугра Багирзаде и детский ансамбль «Джуджалярим»). Волк в курятнике.
- «Водные лыжи» («Vízisí») (автор музыки — Тамаш Деак (Deák Tamás), исполняют венгерский вокальный ансамбль «Гармония» (Harmónia) и танцевальный оркестр венгерского радио (Magyar Rádió Tánczenekara)). Заставка и титры.
- «Русские наигрыши» («Ах вы, сени, мои сени/Барыня») (русские народные песни, исполняет ансамбль русских народных инструментов). У колодца.
- «Касіў Ясь канюшыну» (белорусская народная песня, исполняет ВИА «Песняры»). Волк косит траву, убирает рожь и капусту.
- «На колхозной птицеферме» (музыкальная шутка на темы эстонских мелодий, исполняет АЭМИ п/у Вячеслава Мещерина). Волк управляет комбайном.
- «Сельский наигрыш» (автор — Арсен Мелитонян). Волк и Заяц на реке.
- «Танец с саблями» (из балета «Гаянэ») (автор — Арам Хачатурян). В вагоне поезда.
Напишите отзыв о статье "Ну, погоди! (выпуск 6)"
Ссылки
- [www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2594&sp=1 Кадры из фильма]
- [my-ussr.ru/sovetskie-diafilmy/multfilmy/216-nu-pogodi-vypusk-6.html Диафильм Ну, погоди! выпуск 6]
Примечания
- ↑ Здесь и далее имена «разумных» персонажей, снабжённых антропоморфными чертами, пишутся с заглавной буквы, а имена собственно животных, лишённых таких черт, — со строчной.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Ну, погоди! (выпуск 6)
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
