Ньето Хиль, Хуан Хосе

У этого человека испанская фамилия; здесь Ньето — фамилия отца, а Хиль — фамилия матери.

Хуан Хосе Ньето-Хиль Juan José Nieto Gil
президент Гранадской конфедерации
25 января 1861 — 18 июля 1861
Преемник:	Томас Сиприано де Москера
Отец:	Томас Николас Ньето
Мать:	Бенедикта Хиль

Хуан Хосе Ньето Хиль (исп. Juan José Nieto Gil, 24 июня 1805 — 16 июля 1866) — южноамериканский писатель и политик. Первый президент Колумбии африканского происхождения.

Биография

Родился в 1805 году в поселении Сибарко муниципалитета Бараноа, вице-королевство Новая Гранада; его отец Томас Николас Ньето был строителем, а мать Бенедикта Хиль занималась изготовлением свечей. В 1811 году семья перебралась в Картахену, власти которой к тому времени уже провозгласили независимость от Испании.

В молодости Хуан Ньето стал работать писарем у происходящего с Канарских островов торговца Хосе Паласио-и-Понсе-де-Леона. Впечатлённый интеллектом молодого человека, торговец разрешил ему читать книги из своей библиотеки, а в 1827 году Хуан Ньето женился на его дочери — Марии Маргарите дель Кармен Паласио-Гарсия-дель-Фьерро. Женитьба на женщине из респектабельной семьи (внучатый племянник Марии Паласио — Рафаэль Нуньес — был впоследствии избран президентом страны) дала мулату возможность подняться по социальной лестнице, и уже в тридцатилетнем возрасте он занимал общественные посты, имеющие серьёзное значение. После того, как супруга скончалась при родах, он в 1834 году женился во второй раз — на Хосефе Тересе Пласиде де лос Долорес Каверо-и-Легина, также происходившей из респектабельной семьи.

В 1834 году Ньето опубликовал свою первую книгу — «Права и обязанности человека в обществе». Работа была написала под влиянием французских энциклопедистов и барона Монтескьё, и была выдержана в духе политической линии генерала Франсиско Сантадера, являвшегося в то время президентом страны. В 1839 году он написал работу «География, история, статистика и жители провинции Картахена».

В 1840 году принял участие в гражданской войне на стороне генерала Кармона. Был арестован генералом Москера и выслан на Ямайку

В 1844 году Ньето издаёт на Ямайке первый в истории Колумбии роман — «Ингермина, или дочь Каламара», который посвящает своей жене Тересе Каверо. В 1845 году он публикует свой второй роман — «Мориски», посвящённый изгнанию мавров из Испании. Вскоре после этого он получает прощение и возвращается в Картахену. Там он начал издавать еженедельник «Демократия», и опубликовал свой третий и последний роман — «Росина, или заключённый в Чангресе».

В 1851 году Ньето выиграл выборы и стал губернатором провинции Картахена, 17 апреля 1854 года поддержал военный переворот, осуществлённый генералом Мело.

15 июня 1857 года Конгресс принял закон, в соответствии с которым провинция Картахена была преобразована в Суверенный штат Боливар; в 1859 году Ньето выиграл выборы и стал вторым губернатором штата. 8 мая 1860 года губернатор Суверенного штата Каука Томас Сиприано де Москера объявил о выходе штата из-под юрисдикции центрального правительства; тем самым в Гранадской конфедерации началась гражданская война. 3 июля Ньето также объявил о выходе штата Боливар из-под юрисдикции центрального правительства. 10 сентября Ньето и Москера подписали «Договор о союзе и конфедерации штатов Боливар и Каука», и создали временное правительство, в котором Ньето стал президентом. Впоследствии Ньето уступил власть над страной Москере.

Отрывок, характеризующий Ньето Хиль, Хуан Хосе

Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.