Ньивланде

Деревня Ньивланде Nieuwlande Страна НидерландыНидерланды Координаты 52°41′45″ с. ш. 6°36′43″ в. д.52.69583° с. ш. 6.61194° в. д. / 52.69583; 6.61194    Основан 1816 Население 780 человек (2001) Часовой пояс UTC+1, летом UTC+2 Показать/скрыть карты

К:Населённые пункты, основанные в 1816 году

Ньивланде (нидерл. Nieuwlande) — деревня в провинции Дренте (Нидерланды), входящая в состав нескольких общин, в том числе Хогевена и Кувордена. Основана как посёлок торфоразработчиков в 1816 году. Получила известность после Второй мировой войны благодаря усилиям жителей по спасению евреев от Холокоста.

Географическое положение и административная принадлежность

Деревня Ньивланде расположена на юге нидерландской провинции Дренте. Согласно переписи населения 2001 года, в ней проживало 780 человек. Административно территория деревни принадлежит не одному, а сразу нескольким общинам (сайт Хогевена сообщает о пяти разных общинах), что затрудняет её развитие. Среди общин, к которым территориально относится Ньивланде — Хогевен и Куворден.

История

История Ньивланде начинается 30 марта 1816 года. В этот день предприниматели из Хогевена Варнер де Йонге и Хуго Кристиан Карстен приобрели 150 моргов (130—140 га) торфяников для разработок торфа. После этого началось заселение района, к 1850 году были проложены первые улицы и к 1890 году в посёлке насчитывалось около 40 домов. На участках, где был выработан торф, высаживался лес, который потом шёл на крепь в угольных шахтах, а также на кору для дубилен.

После 1900 года лесопосадки в регионе сводятся, освобождая место под сельскохозяйственные земли. Эти земли продаются крестьянам, и за следующие 30 лет в районе создаётся около 50 новых ферм. Одному из таких новых фермеров, Якобу Дейкеме, деревня Ньивланде обязана своим названием, буквально «новые земли»: именно он впервые разместил его в 1909 году на крыше своей фермы. Через несколько лет власти начинают использовать это название уже официально. Новые жители, в отличие от преимущественно нерелигиозных торфоразработчиков, были консервативными реформатами, и взаимная неприязнь между представителями первой и второй волны поселенцев Ньивланде продолжалась долгое время.

Памятники подвигу жителей Ньивланде

Памятник в Хогевене

Памятник в музее «Яд ва-Шем»

В годы немецкой оккупации в ходе Второй мировой войны жители Ньивланде приняли решение, согласно которому в каждом доме деревни его обитатели должны укрыть еврейскую семью или хотя бы одного еврея. Инициаторами этой акции были фермер Йоханнес Пост, деятель Сопротивления Макс Леонс и сын пастора Арнолд Даувес. Первые беженцы, семья Шоневилле, были спрятаны в Ньивланде уже в мае 1940 года и благополучно пережили войну. В 1942 и 1943 годах Даувес развернул широкую работу по спасению евреев, направляемых в концлагерь Вестерборк, которых ему переправляло нидерландское подполье. Он также сам прочёсывал сельскую местность в поисках евреев, которых затем укрывал в Ньивланде. В Ньивланде еврейские беженцы получали еду, финансовую поддержку и фальшивые документы. В 1944 году во время рейда полиции порядка были убиты двое подпольщиков, а Арнолд Даувес приговорён к смертной казни, но в мае 1945 года освобождён из тюрьмы союзниками.

После войны подвиг жителей Ньивланде был увековечен музеем «Яд ва-Шем»: все 117 жителей деревни в 1985 году были удостоены звания праведников мира, дерево в честь Арнолда Даувеса стало одним из первых, высаженных на Аллее праведников, а в 1988 году между Долиной общин и Садом праведников мира был открыт посвящённый Ньивланде памятник.

Ссылки

• [www.hoogeveen.nl/Wonen_en_Omgeving/Wijken_en_dorpen/Dorpen/Nieuwlande Ньивланде] на сайте Хогевена  (нид.)
• [www.denieuwslander.nl/ Интернет-издание De Nieuwlander]  (нид.)
• [www.yadvashem.org/yv/ru/righteous/related_sites.asp Мемориал жителям деревни Ньивланде]

Отрывок, характеризующий Ньивланде

– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.