Город
| Герб
|
|
Показать/скрыть карты
|
К:Населённые пункты, основанные в 1710 году
Нью-Берн (англ. New Bern) — город в Северной Каролине, административный центр округа Крейвен, расположен в месте впадения реки Трент в Ньюс в 140 км от Уилмингтона. В 2006 году в городе проживало 27 650 человек. Это второй старейший город Северной Каролины (после Бат). Бывшая столица сначала колониальной Северной Каролины, а затем штата.
Город был основан швейцарскими и немецкими колонистами и назван по столице Швейцарии Берну подобно Нью-Амстердаму, основанному голландцами. Нью-Берн известен также как место появления Пепси-Колы.
История
Нью-Берн был основан в 1710 году иммигрантами из Швейцарии и Германии во главе с графом Кристофом фон Граффенридом, Францем Луи Мишелем и Джоном Лоусоном. По приказу фон Граффенрида первоначально город был заложен в виде креста. Здесь располагалось первое постоянное колониальное правительство Северной Каролины и губернатор. После Революции город стал столицей штата. В 1770 году был построен дворец Трион, ставший правительственным зданием. Дворец сгорел в 1790-х годах, его реплика, возведённая в 2008 году, является ныне туристической достопримечательностью. В 1800-х годах Нью-Берн был самым крупным городом штата.
Напишите отзыв о статье "Нью-Берн"
Ссылки
- [www.newbern-nc.org/ Официальный сайт]
- [www.newbernsunjournal.com/ New Bern's daily newspaper]
- [www.visitnewbern.com/ Craven County Convention and Visitor's Bureau]
- [docsouth.unc.edu/nc/graffenried/menu.html Christoph von Graffenried's account of the founding of New Bern]
 |
|---|
| | Столица | | |
|---|
| | Крупные города | |
|---|
| | Второстепенные города | |
|---|
| | Статьи по теме | |
|---|
| | Политика | |
|---|
| | География |
</div> |
|---|
</table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Нью-БернВ то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
|
