Нью-Йоркский городской симфонический оркестр
Нью-Йоркский городской симфонический оркестр (англ. New York City Symphony) — американский симфонический оркестр, базирующийся в Нью-Йорке.
История
Был основан в 1926 году окружным судьёй и скрипачом-любителем Леопольдом Принсом и первоначально назывался Городской любительский симфонический оркестр Нью-Йорка (англ. City Amateur Symphony Orchestra of New York). Состав оркестра колебался от 80 до 110 музыкантов, преимущественно непрофессионалов; Принс сам дирижировал оркестром и, по большей части, лично его финансировал, частным порядком привлекая для этого дополнительные средства. Оркестр давал бесплатные концерты в больницах, парках и музеях, пользовавшиеся значительной популярностью у малоимущей публики: послушать музыку иной раз собиралось до 20 тысяч человек.
В 1951 г., после смерти Принса, музыкальное руководство оркестром перешло к его помощнику Францу Бибо, а для финансовой поддержки коллектива был создан совет директоров. В 1956 г. оркестр был зарегистрирован как некоммерческая организация и убрал из своего названия слово «любительский». К концу 1960-х гг., однако, коллектив практически исчез с музыкальной сцены[1].
В 1973 году коллектив был фактически приобретён и создан заново Международным культурным фондом, основанным Мун Сон Мёном. Главным дирижёром был назначен 20-летний Томас Людвиг. Оркестр концертировал на различных нью-йоркских площадках, в том числе в Линкольн-центре и Колумбийском университете; вслед за Людвигом им в 1980-е гг. руководили Брайан Сондерс и Франческо Сантелли. В 1985 году музыкальным руководителем оркестра стал Дэвид Итон, занимающий этот пост по сей день.
В 1988 году оркестр провёл первые международные гастроли, выступив в Японии и Южной Корее. Творческое взаимодействие с азиатской культурой стало визитной карточкой коллектива: Нью-Йоркский городской симфонический оркестр, в частности, впервые представил американской публике творчество видного китайского композитора Тань Дуня[2]. Оркестр постоянно выступает в рамках культурных программ различных общественных и неправительственных организаций, участвовал в ряде акций ООН.
В разное время в Нью-Йорке действовали и другие музыкальные коллективы с похожими названиями, в том числе Нью-Йоркский городской симфонический оркестр Управления общественных работ (англ. The New York City WPA Symphony Orchestra) под руководством Леонарда Бернстайна (1944—1948)[3].
Напишите отзыв о статье "Нью-Йоркский городской симфонический оркестр"
Примечания
- ↑ [archives.nypl.org/mus/20279 City Symphony Orchestra of New York records] // New York Public Library Archives (англ.)
- ↑ [www.nytimes.com/1988/02/09/arts/concert-new-york-city-symphony.html B. Holland. Concert: New York City Symphony] // The New York Times, February 9, 1988. (англ.)
- ↑ [www.musicassociatesofamerica.com/madamina/features/NYSymphonyBernstein.html The New York City Symphony and Leonard Bernstein] // Music Associates of America (англ.)
Ссылки
- [www.nycsymphony.org/ Официальный сайт] (англ.)
Отрывок, характеризующий Нью-Йоркский городской симфонический оркестр
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
