Нэкоаси-дати
Нэкоаси-дати (яп. 猫足立ち — стойка кошки) — основная задняя защитно-боевая стойка в каратэ.
Содержание
Позиция
Нэкоаси-дати — короткая стойка: передняя нога стоит практически вплотную к задней. Эта стойка похожа на кокуцу-дати, но значительно короче её. Более близкое расположение ног позволяет быстрее их перемещать[1]. Пятки находятся на одной линии, а стопа передней ноги смотрит вперёд и опирается только на переднюю подушку (тюсоку), пятка передней ноги приподнята над полом. Стопа задней ноги развёрнута во внешнюю сторону на угол 45 градусов и опирается на всю площадь подошвы. 90 процентов веса тела приходится на заднюю ногу[1], 10 процентов — на переднюю. Обе ноги находятся в полусогнутом положении, при этом колено передней ноги направлено вперёд, задней — в сторону. Тело расположено вертикально. Положение ног в этой стойке напоминает положение задних ног кота, за что стойка и получила своё название.
Стойка может быть как левосторонней — с левой ногой впереди (хидари), так и правосторонней — с правой ногой впереди (миги).
См. также
Напишите отзыв о статье "Нэкоаси-дати"
Примечания
- ↑ 1 2 Ояма М. Классическое каратэ / пер. с англ. М. Новыша. — М.: Эксмо, 2006. — С. 58. — 256 с. — (Боевые искусства). — 5000 экз. — ISBN 5-699-17045-6.
Ссылки
[www.ichiyukai.com/kisokouza/tachikata.html 空手道の立ち方](недоступная ссылка — история). [web.archive.org/20080723111542/www.ichiyukai.com/kisokouza/tachikata.html Архивировано из первоисточника 23 июля 2008].
| ||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о боевом искусстве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Нэкоаси-дати
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
