Нэрс, Джордж
| Джордж Стронг Нэрс | |
| англ. George Strong Nares | |
 Капитан Джордж Нэрс | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения |
Ллансенсельд под Эбергэвенни в Монмутшире |
| Дата смерти |
17 октября 1915 (84 года) |
| Место смерти |
Суррей |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Звание | |
| Командовал |
учебный корабль «Боскавен» |
| Награды и премии | |
Джордж Стронг Нэрс (англ. George Strong Nares) (24 апреля 1831, Ллансенсельд под Эбергэвенни в Монмутшире — 17 октября 1915, Суррей) — британский моряк, полярный исследователь.
Родился 24 апреля 1831 года в Ллансенсельде под Абергавенни (Монмутшир), третий сын капитана Уильяма Генри Нэрса.
Образование получил в Королевской военно-морской школе в Нью-Кроссе и в 1845 году поступил гардемарином на линейный корабль «Канопус» и был припасан к Австралийской морской станции.
В 1852 году Нэрс вернулся в Англию и в Королевском военно-морском колледже сдал экзамен на чин лейтенанта. В том же году Нэрс был назначен вторым помощником на барк «Резолют» и принял участие в арктической экспедиции под руководством Эдварда Белчера.
По возвращении в Англию в 1854 году Нэрс, наравне с другими офицерами экспедиции Белчера, был отдан под суд за потерю судов но был оправдан и награждён денежной премией. В 1855—1856 годах он находился на Чёрном море и принимал участие в заключительных делах Крымской кампании. Затем он служил офицером-воспитателем на учебных судах английского флота.
В 1866—1868 годах Нэрс находился в Австралии, где занимался обширными гидрографическими исследованиями. В 1869 году он получил чин капитана и заведовал донными промерами в Суэцкой бухте.
В 1872—1874 годах Нэрс командовал исследовательским корветом «Челленджер» и совершил большое плавание, в котором собрал обширные материалы по географии, метеорологии, биологии и геологии Атлантического, Тихого и Индийского океанов (научным руководителем экспедиции был назначен Ч. У. Томсон. Плавание «Челленджера» было признано основополагающей и образцовой морской научной экспедицией.
В 1875 году Нэрсу было поручено начальствование на арктической экспедицией двух кораблей, «Алерт» и «Дискавери», которыми соответственно командовали Альберт Маркхэм и Стефенсон.
Здесь Нэрс оказался первым мореплавателем, сумевшим провести корабли по проливу, впоследствии получившему его имя, между Гренландией и островом Элсмир; на выходе из пролива Нэрс поставил «Дискавери» на зимовку, а на «Алерте» отправился дальше на север. Ему удалось по открытой воде достичь 82°24’ северной широты. У северо-восточного берега острова Элсмир Нэрс встал на зимовку. Оттуда Маркхэм в апреле 1876 года попытался достичь Северного полюса, но пройдя чуть далее 83° северной широты он из-за цинги вынужден был вернуться. Параллельно лейтенант Олдрич осмотрел и нанёс на карту северный берег острова Элсмир практически на всём его протяжении. Восточный же отряд Л. А. Бомона в это время был оправлен Нэрсом на исследование северного побережья Гренландии.
Нэрс счёл что болезни экипажа и общая неподготовленность снаряжения экспедиции не позволят ему пережить вторую зимовку на Крайнем Севере, летом 1876 года увёл суда на юг, вторично пройдя пролив Нэрс на всём его протяжении и в сентябре того же года вернулся в Ирландию. Первой же телеграммой в Лондон Нэрс сообщил: «Северный полюс недоступен!»
О своём путешествии Нэрс составил обширные записки «Narrative of a voyage to the Polar Sea during 1785—6 HMS „Alert“ and „Discovery“».
В 1878 году Нэрс плавал в Южной Атлантике и у побережья Чили, там он провёл значительные картографические работы береговой линии в Патагонии и гидрографические исследования в Магеллановом проливе.
Скончался Нэрс 15 января 1915 года в чине адмирала.
В честь Нэрса кроме пролива в Канадском Арктическом архипелаге была названа гора и озеро в Юконе.
Источники
- 300 путешественников и исследователей. Биографический словарь. М., 1966
- Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. IV. Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.). — М., 1985
Напишите отзыв о статье "Нэрс, Джордж"
Отрывок, характеризующий Нэрс, Джордж
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
