Уусимаа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Нюланд»)
Перейти к: навигация, поиск
Эта статья — об области в Финляндии. Другие значения: Уусимаа (значения)
Уусимаа
фин. Uudenmaan maakunta
швед. Nylands landskap
Герб
Страна

Финляндия Финляндия

Статус

Маакунта (область)

Включает

26 общин

Административный центр

Хельсинки

Население (2015)

1 610 550 (1-е место)

Плотность

177,04 чел./км² (1-е место)

Площадь

9096,91 км²
(11-е место)

Часовой пояс

EET (UTC+2, летом UTC+3)

Код ISO 3166-2

FI-18

[www.uudenmaanliitto.fi/ Официальный сайт]
Координаты: 60°15′ с. ш. 24°30′ в. д. / 60.250° с. ш. 24.500° в. д. / 60.250; 24.500 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.250&mlon=24.500&zoom=12 (O)] (Я)

У́усимаа[1] (У́сима[2]; фин. Uusimaa, швед. Nyland — Нюланд) — область (фин. maakunta / швед. landskap) в Южной Финляндии. Граничит с областями Варсинайс-Суоми, Канта-Хяме, Пяйят-Хяме и Кюменлааксо. 1 января 2011 года объединена с областью Восточная Уусимаа.

В Финском заливе в шхерах западной части побережья провинции Уусимаа расположен Национальный парк архипелага Таммисаари.





Историческая провинция

Региональный совет

Административно-территориальное деление

Уусимаа включает 28 общин (муниципалитет), которые объединены в четыре района (фин. seutukunta) — Хельсинкский и Раасепоринский [3].

Район Хельсинки:

Район Раасепори:

Общины бывшей области Восточная Уусимаа:

Район Порвоо:

Район Ловийса:

Геральдика

Напишите отзыв о статье "Уусимаа"

Примечания

  1. Словарь географических названий зарубежных стран / отв. ред. А. М. Комков. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Недра, 1986. — С. 386.</span>
  2. Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 506. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
  3. [www.tem.fi/?s=2472&89522_m=93595 Seutukuntajako muuttuu – seutukuntia 69 vuoden 2009 alussa] 2008-12-19. Työ- ja elinkeinoministeriö. Viitattu 2009-02-01
  4. </ol>


Отрывок, характеризующий Уусимаа

– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.