Нюнка, Владас Юозович

Владас Юозович Нюнка<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Заместитель председателя Совета народных комиссаров - Совета министров Литовской ССР
январь 1945 года — ноябрь 1948 года
Рождение:	4 августа (17 августа) 1907(1907-08-17) Байсогала, Ковенская губерния, Российская империя (ныне: Шяуляйский уезд, Литва)
Смерть:	26 декабря 1983(1983-12-26) (76 лет) Вильнюс, Литва
Партия:	КПСС
Учёная степень:	кандидат философских наук
Награды:

Вла́дас Юо́зович Ню́нка (лит. Vladas Juozo Niunka; 17 августа 1907, Байсогала Ковенской губернии Российской империи (ныне Шяуляйский уезд Литвы) — 26 декабря 1983, Вильнюс) — советский литовский государственный и партийный деятель, идеолог, учёный. Автор ряда книг, брошюр и статей, посвященных критике современного клерикализма, идеологии и политики католицизма. Академик Академии наук Литовской ССР.

Биография

С 1925 года включился в революционную деятельность. Член Коммунистической партии Литвы с 1928 года. После репрессий, последовавших за военным переворотом в Литве, в 1928 за коммунистическую деятельность был арестован. Находился в заключении в Варняйском лагере до 1931 года. После освобождения работал преподавателем вечерней гимназии в Каунасе, затем — редактором газеты «Революционный рабочий» («Revoljucinis darbinikas»), был членом редакции газеты «Tiesa».

В 1936 году окончил юридический факультет каунасского Университета Витовта Великого. В 1937 году быд избран членом ЦК КП (б) Литвы. Совершил несколько поездок в СССР.

После принятого правительством Литвы в ноября 1936 года закона, направленного на подавление нараставшего революционного движения, В. Нюнка вновь был арестован и в 1938—1940 годах находился в Димитравском лагере принудительных работ.

После присоединения Прибалтики к СССР в июле 1940 года был назначен председателем Главной избирательной комиссии в Народный Сейм.

18 августа 1940 года назначен редактором газеты «Liaudies balsas» (выходила 16-25 июня 1940 года), сменившей название на «Tiesa» (с 26 июня 1940 года; литовский аналог газеты «Правда»).

С августа 1940 по май 1942 — прокурор Литовской ССР.

Быстро продвинулся по партийной лестнице. С января 1943 был заместителем заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК КП (б) Литвы. Через год стал вторым секретарём ЦК КП (б) Литвы.

С августа 1944 по сентябрь 1961 — член Бюро, секретарь ЦК КП (б) — КП Литвы.

После окончания Великой Отечественной войны, с января 1945 по ноябрь 1948 года работал заместителем председателя Совета народных комиссаров- Совета министров Литовской ССР.

С ноября 1948 по февраль 1949 года — секретарь ЦК КП (б) Литвы по пропаганде.

В 1948 назначен министром просвещения Литовской ССР.

В 1961 освобождён от партийной работы и назначен главным редактором журнала «Коммунист Литвы» (до 1970). С 1970 — председатель общества „Žinija“ («Знание»).

Преподавал в Вильнюсском университете.

Депутат Верховного Совета СССР 2, 3, 4 и 5 созывов.

С 1962 — член-корреспондент Академии наук Литовской ССР, позже — академик Академии наук Литовской ССР. С 1968 года ССР — член АН СССР, с 1970 года — секретарь отделения социальных наук академии.

Умер в Вильнюсе в 1983 году. Похоронен на Антакальнисском кладбище.

Избранные труды

• «Nuo Vatikano Pirmojo iki Vatikano Antrojo» (1963);
• «Socialiniai katalikybės mitai» (1965);
• «Vatikanas ir antikomunizmas» ;
• «Национально-освободительное движение и религия» (1972);
• «Klerikalinės partijos ir Vatikanas» (1974);
• «Современный Ватикан» (1980).

Литература

• Атеистический словарь. / Под общ. ред. М. П. Новикова. — М.: Политиздат. . 1986.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/NNN/07637.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]

Отрывок, характеризующий Нюнка, Владас Юозович

– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.