Плен
Плен — ограничение свободы комбатанта и некомбатанта — человека, принимавшего участие в военных (боевых) действиях (военнослужащий), — с целью недопущения его к дальнейшему участию в них.
Взятые в плен гражданские именуются пленные (пленники), взятые в плен в ходе боевых действий военнослужащие именуются «военнопленные».
Ранее в русском языке употребляли слово — Полон.
Древний мир
В древности пленных порабощали, принудительно переселяли или убивали. В американских государствах доколумбовой эпохи пленных зачастую было принято приносить в жертву богам или попросту убивать. В древнеегипетских и древнегреческих источниках пленные вражеские солдаты именуются «живыми мертвыми». Столетиями в плен угоняли не только вооружённых воинов, но и простых жителей[1], тем более что четкая грань между воином и мирным жителем зачастую отсутствовала. Женщины и дети могли рассматриваться как военная добыча. Известна практика древнеегипетских правителей воспитывать детей монархов подчиненных государств и территорий при египетском дворе.
Феодализм
Попавший в плен член привилегированного сословия в эпоху феодализма представлял существенную ценность — за него можно было получить выкуп. Наиболее интересной является история освобождения Иоанна II, для освобождения которого из английского плена во Франции был впервые отчеканен франк. В эпоху средневековья выкупались различные военачальники и правители, попадавшие в плен (напр., Московский князь Василий II Тёмный).
Новейшее время
Право брать в плен, согласно современному международному гуманитарному праву, принадлежит исключительно государству в лице его военных органов; частные лица никого на войне брать в плен не могут.
Объектом плена могут быть только лица, фактически принимавшие участие в военных действиях. Поэтому ему не подлежат:
- мирные неприятельские подданные;
- корреспонденты, находящиеся при вооружённых силах;
- согласно Гаагским конвенциям — личный состав госпиталей и военных лазаретов, а равно священнослужители.
С другой стороны, только открытое и законное участие в военных действиях создаёт право на плен: шпионы, проводники-предатели и т. п. в случае захвата не имеют права на статус военнопленного. Также этого статуса лишены наёмники.
Юридическое положение военнопленных обусловливается тремя признаками:
- они не преступники;
- они враги, сохраняющие своё подданство;
- они военные.
Они имеют поэтому право на обращение и содержание, соответствующие тому положению, которое они занимали в своих вооружённых силах; принуждение их к участию в военных действиях против их отечества в какой бы то ни было форме недопустимо. В случае побега и последующей затем поимки они не могут быть подвергнуты наказанию. Они подчиняются военной дисциплине и подсудны военному суду (по российским законам — до передачи в ведение гражданского начальства).
Обращение с военнопленными регулируется Третьей Женевской конвенцией 1949 года. Международный Комитет Красного Креста посещает военнопленных и следит за условиями содержания и обращения с ними.
Состояние плена устанавливается моментом захвата, прекращается — заключением мира или обменом пленных. Хотя заключение мира есть общее и безусловное основание для освобождения всех пленных, но, по разным причинам, допускаются исключения: пленные освобождаются отдельными партиями, или освобождение обусловливается обязательством отправить их для дальнейшей службы в известную местность. Например, Германия после войны 1870 года потребовала, чтобы из числа пленных, срок военной службы которых ещё не истёк, 20 тыс. были немедленно отправлены в Алжир, а остальные были бы размещены за рекой Луарой. Военнопленные немецких вооружённых сил и их сателлитов, оказавшиеся на территории СССР в результате Второй мировой войны, не изменили свой статус после подписания капитуляции Германией.
За время Великой Отечественной войны ВС СССР пленили, согласно учётным документам, 2 704 тыс. военнослужащих немецких вооружённых сил и 735 тыс. военнослужащих стран-союзниц (сателлитов) Германии. Умерло в плену почти 580 тыс. военнослужащих[2].
Из Германии в 1945 было репатриировано 227 тыс. советских военнопленных[3].
В новейшее время попадающие в плен военнослужащие и гражданские лица подвергаются интернированию — высылке в нейтральные государства, изоляции или заключению в специально создаваемые «лагеря военнопленных», деятельность которых регулируется Женевской конвенцией о военнопленных.
Но бывают и исключения (см. Тюрьма в Гуантанамо).
См. также
|
Портал «Военное дело» |
|---|---|
|
плен в Викисловаре? |
|
Плен в Викицитатнике? |
|
ЭСБЕ/Плен военный в Викитеке? |
|
Плен в Викиновостях? |
- Военнопленные Первой мировой войны
- Советские военнопленные во время Великой Отечественной войны
- Военнопленные в СССР во время Второй мировой войны
- Японские военнопленные в Советском Союзе
- Полоняничный приказ
- Ложный плен
Напишите отзыв о статье "Плен"
Ссылки
- [rugrad.eu/communication/blogs/Konigsberg_archive/8458/ Калининградский список военнопленных: Солдаты, для которых Победы не было...]
Примечания
- ↑ Wickham, Jason (2014) The Enslavement of War Captives by the Romans up to 146 BC, University of Liverpool PhD Dissertation. repository.liv.ac.uk/17893/1/WickhamJ_May2014_17893.pdf Wickham 2014 notes that for Roman warfare the outcome of capture could lead to release, ransom, execution or enslavement.
- ↑ Россия и СССР в войнах XX века. — М.: Олма-Пресс, 2001. — С. 515 (табл. 201)
- ↑ Верт Н. История Советского государства. М., 1995. С. 338
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 мая 2011 года. |
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Prisoner of war (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Плен
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
