Нёрребро

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Нёрребро (дат. Nørrebro) — один из 10 городских округов Копенгагена. Район расположен к северо-востоку от центра города. Его территория составляет 2,9 км ². Население — 70,175 тыс. человек[1]. Этнический состав района представляет собой мульти-культурное общество, с превалирующими арабской, турецкой, пакистанской, боснийской, сомалийской и албанской общинами.





История

До индустриализации

До 1852 г. Нёрребро был сельским поселением. В 1867 г., после проведения трамвайной линии, связавшей Нёрребро с центром города, начался экономический рост района. Железнодорожная станция Нёрребро была основана в 1896 г.[2]

Оккупация (1940—1945)

Во время второй мировой войны Нёрребро был центром многих акций движения сопротивления, в том числе, в районе произошло несколько перестрелок и ликвидаций. Датское сопротивление также было инициатором саботажа на предприятиях местной промышленности, работавшей на оккупационные власти.[3]

Среди рабочего класса этого района было много коммунистов. Однако в 1941 г., после вторжения нацистской Германии в СССР, политическая деятельность компартии была запрещена, а некоторые её члены арестованы. Запрещена «Рабочая газета» (Arbejderbladet).

В 1944 г. в Нёрребро и соседнем Вестербро вспыхнули беспорядки. Это положило начало общенациональной забастовке. Немецкие оккупационные власти ответили комендантским часом, а также блокированием всех поставок газа, воды и электричества в районе. Не обошлось и без жертв. Во время восстания в Нёрребро было убито и ранено несколько человек.

Послевоенный период и новые беспорядки

В 1960-х и 1970-х годах район начал плотно заселяться иммигрантами. Поэтому сегодня в Нёрребро большой процент жителей разных этнических групп. Это оставило значительный след в городском пейзаже. Центральная улица — Нёрреброгате и прилегающие переулки содержат большое количество этнических ресторанов, магазинов, парикмахерских, лавок по продаже халяльного мяса и прочих объектов сферы обслуживания.

Беспорядки в послевоенные годы возникали ещё несколько раз. В 1980-е годы Нёрребро неоднократно становился местом ожесточённых столкновений датской полиции и воинствующих сквоттеров. Бои шли с применением бутылок с зажигательной смесью и самодельных бомб со стороны сквоттеров и дубинок,слезоточивого газа и даже огнестрельного оружия со стороны полиции.

Однако самыми крупными были столкновения радикальной молодёжи и полиции, которые произошли 1 марта 2007 г. при выселении сквоттеров из «Молодёжного дома», за которым последовало разрушение здания.[4]

См. также

Напишите отзыв о статье "Нёрребро"

Примечания

  1. Административное деление Копенгагена [www.kk.dk/FaktaOmKommunen/KoebenhavnITalOgOrd/StatistikOmKoebenhavnOgKoebenhavnere/Kort/KoebenhavnsBydele.aspx Københavns komune]  (датск.)
  2. История Нёрребро [www.dengang.dk/pdf.php?type=A&item_id=143 www.dengang.dk]  (датск.)
  3. Ежедневные отчеты о событиях во время немецкой оккупации [www.kobenhavnshistorie.dk/bog/dbbtb/dbbtb_4-3.html Københavns Historie]  (датск.)
  4. Хроника «Молодёжного дома» [nyhederne.tv2.dk/article.php/id-5136315:ungdomshusets-historie.html nyhederne.tv2.dk]  (датск.)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Нёрребро

Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.