Нёшатель-сюр-Эн
| Коммуна
Нёшатель-сюр-Эн Neufchâtel-sur-Aisne 
Показать/скрыть карты
|
Нёшате́ль-сюр-Эн (фр. Neufchâtel-sur-Aisne) — коммуна на севере Франции, регион Пикардия, департамент Эна, округ Лан, кантон Гиньикур. Расположена в 36 км к юго-востоку от Лана и в 19 км к северу от Реймса, в 9 км от автомагистрали А26 «Англия». Коммуна находится в месте впадения в Эну реки Ретурн.
Население (2012) — 402 человека.
Достопримечательности
- Церковь Святого Гийома
- Дом-музей полковника Эмиля Дриана, героя Первой мировой войны
Демография
| 1962 | 1968 | 1975 | 1982 | 1990 | 1999 | 2011 |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 434 | 455 | 427 | 403 | 483 | 492 | 402 |
Экономика
Уровень безработицы (2011 год) - 8,5 % (Франция в целом — 12,8 %, департамент Эна — 15,9 %).
Среднегодовой доход на 1 человека, евро (2011 год) - 24 583 (Франция в целом — 25 140, департамент Эна — 21 148).
В 2010 году среди 275 человек трудоспособного возраста (15-64 лет) 212 были экономически активными, 63 — неактивными (показатель активности — 77,1 %, в 1999 году было 70,5 %). Из 212 активных жителей работали 194 человека (107 мужчин и 87 женщин), безработных было 18 (11 мужчин и 7 женщин). Среди 63 неактивных 12 человек были учениками или студентами, 28 — пенсионерами, 23 были неактивными по другим причинам[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Нёшатель-сюр-Эн"
Примечания
Ссылки
- [www.insee.fr/fr/themes/comparateur.asp?codgeo=COM-02541 Национальный институт статистики]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Нёшатель-сюр-Эн
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
