Невшатель
| Город
Невшатель
Neuenburg NE
Показать/скрыть карты
|
Невшате́ль[1][2] (фр. Neuchâtel /nœʃatel/, франкопров. Nôchâthél), Нойенбург (нем. Neuenburg — «новый замок») — город в Швейцарии, на Невшательском озере, административный центр кантона Невшатель.
Содержание
География
Город расположен на северо-западном берегу Невшательского озера, между Пезё (фр. Peseux) и Сен-Блезом (фр. Saint-Blaise).
История
Невшательский замок[fr] возник в Средние века как резиденция местных графов, которые с XIV века происходили из числа Урахов[en] и Церингенов. В начале XVI века Невшатель перешёл к Лонгвилям, которые добились его признания княжеством. После смерти Марии Немурской (1707) остро встал вопрос о невшательском наследстве. Пока французские аристократы-католики судились друг с другом по поводу владения княжеством, бюргеры Невшателя, будучи кальвинистами, признали своими государями протестантов — прусских Гогенцоллернов. За исключением краткого периода управления наполеоновским маршалом Бертье, княжество продолжало находиться в личной унии с прусской короной до середины XIX века.
Экономика
Невшатель известен своей часовой и ювелирной промышленностью, а также местной разновидностью фондю — невшательским.
В настоящее время развивается туризм, табачная промышленность, а также некоторые высокотехнологические и винодельческие компании. Также в Невшателе находится небольшой, но достаточно известный университет и Швейцарский центр электроники и микротехнологий (CSEM).
Достопримечательности
В Невшателе находится несколько замечательных музеев, таких как Латениум (фр. Laténium) — археологический музей, специализирующийся на древностях региона (в частности на латенской археологической культуре). Также там находится этнографический музей the MAN; музей искусства и истории, в котором представлены первые программируемые роботы-андроиды, изготовленные швейцарцем Пьером Жаке-Дро (фр. Pierre Jaquet-Droz) между 1770 и 1774 годами; а также музей Естественной истории. С 2000 году в городе открыт Центр Фридриха Дюрренматта (писатель жил в Нёвшателе с 1952 по 1990 годы), здесь выставлены его картины и рисунки.
Известные уроженцы и жители
- Годе, Фредерик Луи (1812—1900) — швейцарский евангелический богослов, профессор Университета Невшателя.
- Рейшель, Бернар — органист, композитор.
- Бреге, Абрахам-Луи — часовщик, создатель Breguet.
- Жан Пиаже — психолог
- Агота Кристоф — писательница
- Анита, принцесса Оранско-Нассауская (род.1969).
Напишите отзыв о статье "Невшатель"
Примечания
- ↑ Словарь географических названий зарубежных стран / отв. ред. А. М. Комков. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Недра, 1986. — С. 250.</span>
- ↑ Атлас мира / Главный редактор Г. В. Поздняк. — М. ПКО «Картография» Федерального агентства геодезии и картографии Министерства транспорта Российской Федерации: Оникс, 2006. — С. 376. — 448 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-85120-241-6.
</ol>
Ссылки
- [www.neuchatelville.ch/ Официальный сайт города]
- Музеи
- [www.latenium.ch/ Археологический музей Латениум]
- [www.men.ch/ Этнографический музей]
- [www.mahn.ch/ Музей искусства и истории]
- [www.museum-neuchatel.ch/ Музей естественной истории]
- [www.unine.ch/ Невшательский университет]
- [www.csem.ch/ Швейцарский центр электроники и микротехнологий].
| ||||||
| ||||||||
|
Это заготовка статьи по географии Швейцарии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Невшатель
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
