Н. А. Некрасов в период «Последних песен»

Иван Крамской

Н. А. Некрасов в период «Последних песен». 1877—1878

Холст, масло. 105 × 89 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва

К:Картины 1877 года

«Н. А. Некрасов в период „Последних песен“» — картина русского художника Ивана Крамского (1837—1887), написанная в 1877—1878 годах. Картина является частью собрания Государственной Третьяковской галереи (инв. 670). Размер картины — 105 × 89 см.

Использовалось также другое название картины — «Портрет Н. А. Некрасова на постели».

История

В начале 1877 года Павел Третьяков предложил Крамскому написать портрет Николая Некрасова. К тому времени уже было известно, что поэт неизлечимо болен. Крамской работал дома у Некрасова с 7 по 16 февраля 1877 года. Результатом этой работы был портрет «головы без рук», впоследствии использованный при написании изображения Некрасова в постели, которое было окончено в 1878 году, уже после смерти поэта, скончавшегося 27 декабря 1877 года (по новому стилю — 8 января 1878 года).

Картина была куплена у автора Павлом Третьяковым в 1878 году. Она была представлена на 6-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников») в Москве в 1878 году.

Описание

Холст с изображением полулежащего на постели Некрасова состоит из нескольких частей. Изображение головы поэта является именно тем портретом «головы без рук», который был написан Крамским у постели больного Некрасова в феврале 1877 года — эта часть картины приделана к основному холсту, на котором можно увидеть связанные с этой операцией швы.

Комната, в которой находится Некрасов — именно та, в которой он работал на протяжении двух десятилетий. На стене находятся портреты Николая Добролюбова и Адама Мицкевича, за изголовьем виден бюст Виссариона Белинского.

Как следует из письма Крамского Павлу Третьякову, написанного в апреле 1877 года, изначально портрет задумывался несколько по-другому:

Скажите мне, оставите ли Вы для себя другой портрет Некрасова? Вся фигура на постели, когда он пишет стихи (а какие стихи его последние, самая последняя песня 3 марта «Баюшки-баю»! Просто, решительно одно из величайших произведений русской поэзии!). Голова в том же повороте, в руке карандаш, бумажка лежит тут же, слева — столик с разными принадлежностями, нужными для него, над головой шкаф с оружием охотничьим, а внизу будет собака.

Ссылки

• [www.tretyakovgallery.ru/ru/collection/_show/image/_id/2463 «Н. А. Некрасов в период "Последних песен"»] в базе данных Третьяковской галереи
• [www.russianculture.ru/formp.asp?ID=69&full «Некрасов в период "Последних песен"»], Культура России — www.russianculture.ru

Отрывок, характеризующий Н. А. Некрасов в период «Последних песен»

Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille