Романова, Нина Георгиевна

Нина Георгиевна Романова<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Нины Георгиевны кисти Филипа Де Ласло, ок. 1920</td></tr>
княжна императорской крови
Рождение:	7 (20) июня 1901(1901-06-20) Ново-Михайловском дворце, Санкт-Петербургская губерния, Российская империя
Смерть:	27 февраля 1974(1974-02-27) (72 года) Хианнис, Массачусетс, США
Род:	Романовы → Чавчавадзе
Отец:	Георгий Михайлович
Мать:	Мария Георгиевна
Супруг:	Павел Чавчавадзе
Дети:	Давид Чавчавадзе

Ни́на Гео́ргиевна (7 (20) июня 1901, Ново-Михайловском дворце, Санкт-Петербург — 27 февраля 1974, Хианнис, Массачусетс) — княжна императорской крови, старшая дочь великого князя Георгия Михайловича и великой княгини Марии Георгиевны, урождённой принцессы Греческой и Датской; супруга князя Павла Александровича Чавчавадзе; прожила большую часть жизни в США.

Биография

Ранняя жизнь

Княжна императорской крови Нина Георгиевна родилась в Ново-Михайловском дворце Санкт-Петербурга, который принадлежал её деду по отцовской линии великому князю Михаилу Николаевичу, младшему сыну российского императора Николая I. Её отец, великий князь Георгий Михайлович был третьим сыном Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны, до принятия православия принцессы Цецилии Баденской. Матерью княжны была принцесса Мария Греческая и Датская, дочь короля Греции Георга I и великой княжны Ольги Константиновны.

Свои первые годы жизни Нина провела во дворце деда. В 1903 году у неё появилась сестра княжна Ксения (1903—1965). Летом 1905 года Нина заболела дифтеритом. Семья отправила девочку в немецкий город Гомбург, где 6 августа была проведена операция. В конце 1905 года супруги с детьми отправились в Крым, где для Георгия Михайловича по проекту известного архитектора Николая Краснова строился дворец, названный Харакс. 14 январе 1906 года, в день именин княжны Нины, великий князь принял участие в заложении церкви Преображения Господня и Святой Нины, названной в честь недавно выздоровевшей дочери. Вместе с родителями девочка путешествовала по Греции, Великобритании, Дании, Франции. Нина и её сестра общались с отцом по-русски, с матерью по-английски, а между собой сёстры говорили по-французски.

Брак родителей не был счастливым. Отец часто проводил свободное время с дочерьми. Мария Георгиевна никогда не любила Россию и часто выезжала за границу под предлогом отдыха и оздоровления. В июне 1914 году великая княгиня уехала в Англию, забрав с собой дочерей. Они обосновались в курортном городе Харрогейт, графство Норт-Йоркшир. Через несколько недель началась Первая мировая война и Мария Георгиевна отказалась возвращаться в Россию, но супруга и дочери продолжали вести переписку с великим князем вплоть до 1918 года. Со своим отцом Нина больше не встретилась. В январе 1919 года он был расстрелян большевиками в Петербурге с другими великими князьями.

Вместе с сестрой получила образование в Великобритании. Смерть отца и второй брак Марии Георгиевны с греческим адмиралом Периклесом Иоаннидисом сделали холодными отношения матери и дочерей. Некоторое время у Нины был роман с греческим принцем Павлом, своим двоюродным братом и будущим королём. Однако из этой связи ничего не вышло: княжна сама положила конец отношениям ради брака с Павлом Чавчавадзе.

Брак

3 сентября 1922 года в Лондоне Нина Георгиевна вышла замуж за грузинского князя Павла Александровича Чавчавадзе (1899—1971), представителя древнего грузинского княжеского рода из Кахетии. Впервые будущие супруги встретились, когда Нине было семь лет в Риме, где родители Нины были гостями в британском посольстве. Отец Павла, как и отец Нины, погиб от рук большевиков. После свадьбы супруги прожили несколько лет в Лондоне; в 1927 году эмигрировали в США, где прожили всю жизнь в достаточно скромных условиях. У пары родился единственный сын князь Давид Павлович (1924—2014). Давид Чавчавадзе был капитаном армии США, работал в ЦРУ и был автором книги «Великие князья». Сын Нины Георгиевны свободно говорил на русском, английском и грузинском языках.

С 1927 году супруги жили в Нью-Йорке, после 1939 года — в городе Уэлфлит, штат Массачусетс. Нина работала художницей. Павел Александрович написал за свою жизнь пять книг и занимался переводами нескольких других. Его не стало в 1971 году. Нина скончалась в 1974 в городе Хианнис. Оба похоронены в США. Их сын был трижды женат и имел трёх дочерей и сына; несколько раз посещал Россию.

Генеалогия

Предки Нины Георгиевны Романовой

16. Павел I (1754 — 1801) Император Всероссийский               8. Николай I (1796 — 1855) Император Всероссийский                       17. Доротея Вюртембергская (1759 — 1828)               4. Михаил Николаевич (1832 — 1909)                             18. Фридрих Вильгельм III (1770 — 1840) Король Пруссии               9. Шарлотта Прусская (1798 — 1860)                       19. Луиза Мекленбургская (1776 — 1810)               2. Георгий Михайлович (1863 — 1919)                                   20. Карл Фридрих (1728 — 1811) Великий герцог Баденский               10. Леопольд (1790 — 1852) Великий герцог Баденский                       21. Луиза каролина фон Гохберг (1768 — 1820)               5. Цецилия Баденская (1839 — 1891)                             22. Густав IV Адольф (1778 — 1837) Король Швеции               11. София Шведская (1801 — 1865)                       23. Фредерика Баденская (1781 — 1826)               1. Нина Георгиевна                                         24. Фридрих Вильгельм (1785 — 1831) Герцог Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский               12. Кристиан IX (1818 — 1906) Король Дании                       25. Луиза Каролина Гессен-Кассельская (1789 — 1867)               6. Георг I (1845 — 1913) Король Греции                             26. Вильгельм (1787 — 1867) Ландграф Гессен-Кассельский               13. Луиза Гессен-Кассельская (1817 — 1898)                       27. Луиза Шарлотта Датская (1789 — 1864)               3. Мария Греческая и Датская (1876 — 1940)                                   28. Николай I (1796 — 1855) Император Всероссийский               14. Константин Николаевич (1827 — 1892)                       29. Шарлотта Прусская (1798 — 1860)               7. Ольга Константиновна (1851 — 1926)                             30. Иосиф (1789 — 1868) Герцог Саксен-Альтенбургский               15. Александра Саксен-Альтенбургская (1830 — 1911)                       31. Амалия Вюртембергская (1799 — 1848)             </center>

Литература

• Великая княгиня Мария Георгиевна. A Romanov Diary: The Autobiography of H.I. & R.H. Grand Duchess George : [англ.]. — London : Atlantic Intl Pubns, 1988. — P. 176. — 262 p. — ISBN 0938311093.</span>
• Григорян, Валентина. Романовы. Биографический справочник : [рус.]. — Москва : Астрель, 2006. — P. 339. — 507 p. — ISBN 527114397X.</span>
• Калинин Н., Земляниченко М. Романовы и Крым. «У всех у нас осталась тоска по Крыму…» : [рус.]. — Симферополь : Бизнес-Информ, 2009. — P. 168. — 320 p. — ISBN 978-966-648-062-3.</span>
• Mateos Sainz de Medrano, Ricardo. La Familia de la Reina Sofίa, La Dinastίa griega, la Casa de Hannover y los reales primos de Europa : [исп.]. — Madrid : La Esfera de los Libros, 2004. — P. 96, 332-338. — 573 p. — ISBN 84-9734-195-3.</span>

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:128746 Нина Георгиевна Романова р. 20 июнь 1901 ум. 27 февраль 1974] (рус.). — Семья Нины Георгиевны Романовой на Родоводе.
• [www.thepeerage.com/p11121.htm#i111203 Nina Georgiievna Romanov, Princess of Russia] (англ.). — Профиль на Thepeerage.com.

Российская империя   США   Персоналии

Отрывок, характеризующий Романова, Нина Георгиевна

– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.