Бендрик, Николай Кузьмич
Поделись знанием:
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
(перенаправлено с «Н. К. Бендрик»)
| Николай Кузьмич Бендрик |
Николай Кузьмич Бендрик (26 апреля 1914 года, село Ольгинка Волновахского района Донецкой области — 1993 год) — украинский художник, заслуженный художник УССР.
Биография
Николай Бендрик свой трудовой путь начал на металлургическом заводе им. Ильича слесарем-лекальщиком в механическом цехе. С 1932 года обучается в институте Пролетарского изобразительного искусства (Ленинград). В 1938 году, ещё будучи студентом, по приглашению В. Яковлева и Ф. Федоровский принимает участие в создании панорамы «Содружество народов СССР» для Советского павильона Международной выставки в Нью-Йорке.
Во время Великой Отечественной войны Н. Бендрик участвует в боях под Киевом, затем воюет в партизанском отряде им. М.Кутузова под командованием Героя Советского Союза Г. Артозеева соединения Н. Н. Попудренко на Черниговщине и в Полесьи.
После окончания войны Николай Бендрик преподает рисунок вначале в училище, а затем во Львовском институте прикладного и декоративного искусства. В 1956 году возвращается в Жданов.
Участие в выставках
- 1935 год — выставка художников Донбасса.
- 1939 год — Всесоюзная выставка «Индустрия социализма» (акварели «Листопрокатчики завода имени Ильича» и «Сталь социализма»).
- 1974—1975 годы — передвижная выставка на турбоходах «Сергей Боткин» и «Ромны» (Латтакия — Бейрут — Марсель — Венеция).
- 1975 год — выставка в музее изящных искусств города Александрия.
Известные работы
- Панорама «Содружество народов СССР» для Советского павильона Международной выставки в Нью-Йорке
- Декоративные панно для павильонов «Охота», «Рыболовство» 1-й Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве.
- Картины «В. И. Ленин беседует с крестьянами», «Прием селькоров в редакции газеты „Правда“ для павильона „Печать“, „Заложники“, „Фашизм“, „Возрождение мартена“ (1956 год), „Рождение гиганта“ (1983 год), „Забастовка на железнодорожной станции. Мариуполь. 1905 год“. Первая маевка на реке Кальчик. 1903 г.», «Расстрел коммунистов на заводе имени Ильича», «Первая листовка на заводе Никополь»; портреты «Герой Социалистического Труда Т. Хорбут, зачинатель строительства „Азовстали“» (1954 год), «Знатный сталевар Герой Социалистического Труда В. Шкуропат» (1970 год), «Лауреат Государственной премии СССР, знатный сталевар завода им. Ильича А. Бульский»
Награды
- Заслуженный художник УССР (1978 год)
- Почетная грамота Президиума Верховного Совета УССР (1974 год)
- Грамота Президиума Верховного Совета УССР (1984 год)
Источники
- [promariupol.com/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=104&page=1 Биография на сайте promariupol.com]
- [www.ilich.in.ua/news.php?id=14458 Мастер достоин памяти, а не забвения // Ильичёвец № 60, 6 июня 2009 года]
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Напишите отзыв о статье "Бендрик, Николай Кузьмич"
Отрывок, характеризующий Бендрик, Николай Кузьмич
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
