Олейников, Николай Макарович

Николай Олейников
Имя при рождении:	Николай Макарович Олейников
Псевдонимы:	Макар Свирепый Николай Макаров Сергей Кравцов Н. Техноруков Мавзолеев-Каменский Петр Близорукий
Дата рождения:	17 августа 1898(1898-08-17)
Место рождения:	станица Каменская, Область Войска Донского, Российская империя
Дата смерти:	24 ноября 1937(1937-11-24) (39 лет)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Направление:	ОБЭРИУ

Никола́й Мака́рович Оле́йников (5 [17] августа 1898, станица Каменская — 24 ноября 1937, Ленинград) — русский советский писатель, поэт, сценарист. Был редактором журналов «ЁЖ» (1928—1929), «Чиж» (1934, 1937) и др. Псевдонимы — Макар Свирепый, Николай Макаров, Сергей Кравцов, Н. Техноруков, Мавзолеев-Каменский и Пётр Близорукий.

Биография

Родился в станице Каменская (сейчас город Каменск-Шахтинский Ростовской области) в семье зажиточного казака. Окончил 4 класса окружного мужского училища, затем учился в реальном, в 1916 году поступил в Каменскую учительскую семинарию. Участвовал в Гражданской войне, в марте 1918 года записавшись добровольцем в Красную армию. В 1920 году вступил в РКП(б). Работал в каменской газете «Красный казак». Переехав в город Бахмут, становится ответственным секретарём газеты «Всероссийская кочегарка». Познакомившись с приехавшими из Петрограда писателями Михаилом Слонимским и Евгением Шварцем, совместно с ними в 1923 году организовывает издание литературно-художественного приложения к газете — журнал «Забой» (первый номер вышел в сентябре 1923 года). В 1925 году, уже будучи опытным редактором, Олейников получает от ЦК ВКП(б) назначение в Ленинград, в газету «Ленинградская правда». Работает в редакции детского журнала «Новый Робинзон», созданного Самуилом Маршаком.

В 1926—1928 гг. сотрудничает с ленинградскими и московскими журналами, занимается организацией детского радиовещания. В 1928 году Олейников становится редактором нового «Ежемесячного журнала» для детей («ЁЖ»), в котором регулярно публиковались Корней Чуковский, Борис Житков, Виталий Бианки, Михаил Пришвин, Евгений Шварц, а также поэты группы «ОБЭРИУ» (Даниил Хармс, Александр Введенский, Николай Заболоцкий), к которой примкнул и сам Олейников. Свои произведения в журнале «ЁЖ» он чаще всего публиковал под псевдонимом «Макар Свирепый».

С начала 1937 года Олейников возглавляет издание детского журнала «Сверчок». 3 июля 1937 года был арестован как «участник контрреволюционной троцкистской организации» и 19 ноября 1937 приговорён к расстрелу. Олейников был расстрелян 24 ноября 1937 года в Ленинграде. По одному делу с Олейниковым были расстреляны ленинградские востоковеды, обвинённые в шпионаже, в том числе японист Н. А. Невский; поэт был знаком с некоторыми из них. Захоронен на Левашовской пустоши. Реабилитирован посмертно в 1957 году. Тогда его вдова получила в ЗАГСе справку, что её муж умер «от возвратного тифа 5 мая 1942 года». Эта недостоверная датаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) вошла во многие биографические справочники и энциклопедии.

В 2015 году стал известен документ, согласно которому Олейников убил своего отца, выдавшего его белым во время Гражданской войны.

Творчество

Олейниковым была создана сложная самобытная поэтика, за внешним примитивизмом которой крылась тонкая и подчас провокативная ирония относительно советского официоза и изысканная пародия не только на поэтов-графоманов, но и на Александра Пушкина и на своего товарища по ОБЭРИУ Николая Заболоцкого. Литературная деятельность Олейникова включает также инсценировки для детского театра, либретто оперы «Карась» для Д. Д. Шостаковича, сценарии (совместно с Евгением Шварцем) фильмов «Разбудите Леночку» (1934), «Леночка и виноград» (1935).

Через 60 лет после его смерти, в 1997 году, харьковский композитор и режиссёр Алексей Коломийцев написал рок-оперу «Вивисекция» по мотивам его стихотворений-притчей о маленьких животных.

Адреса в Ленинграде

• 1930 — 03.07.1937 года — дом Придворного конюшенного ведомства («писательская надстройка») — Набережная канала Грибоедова, 9.

Издания

• Первый совет, 1926
• Боевые дни, 1927
• Танки и санки, 1928
• Стихи // «Тридцать дней», 1934, № 10
• Два стихотворения («Тара­кан», «Перемена фамилии») // альманах «День по­эзии», Ленинград, 1966
• Стихи // «Вопросы литературы», 1969, № 3; 1970, № 7
• Стихотворения, Бремен, 1975
• Иронические стихи, New York, 1982
• Перемена фамилии, 1988
• Пучина страстей, 1990
• Я муху безумно любил, 1990
• Боевые дни, 1991
• Стихотворения и поэмы, 2000
• Вулкан и Венера, 2004
• Кружок умных ребят, 2008
• Число неизреченного, 2015 ISBN 978-5-94282-721-2

Фильмография, Театр

Сценарии

• 1934 — Разбудите Леночку (в соавторстве с Евгением Шварцем)
• 1936 — На отдыхе (в соавторстве с Евгением Шварцем)
• 1936 — Леночка и виноград (в соавторстве с Евгением Шварцем)

Спектакли

• 1997 год. Рок-опера Алексея Коломийцева «Вивисекция» по мотивам стихотворений Николая Олейникова

Ссылки

• Лекманов О. А., Свердлов М. И. Жизнь и стихи Николая Олейникова // В кн.: Число неизреченного / Сост.: О. А. Лекманов, М. И. Свердлов. М. : ОГИ, 2015. Гл. 1. С. 11-201. ISBN 978-5-94282-721-2
• [lib.ru/POEZIQ/OLEJNIKOW/ Олейников, Николай Макарович] в библиотеке Максима Мошкова
• [ironicpoetry.ru/autors/oleynikov-nikolay/ Николай Олейников на сайте иронической поэзии]
• [magazines.russ.ru/zvezda/2008/6/ol10.html Олейников, Николай. Стихи] / Публ., подг. текста и послесловие И. Лощилова // Звезда. — 2008. — № 6.
• [alexmusic.org.ua/ru/index.php?newsid=82 рок-опера Алексея Коломийцева «Вивисексия» на стихи Николая Олейникова]
• [www.albany.edu/offcourse/issue41/cigale_translations5.html#oleinikov Жук-антисемит, Книжка с картинками для детей, в английском переводе]  (англ.)
• [magazines.russ.ru/prosodia/2016/5/dva-tarakana.html Вергелис А. П. Два таракана (о стихотворении «Таракан» Николая Олейникова) // Prosodia, 2016,5 ]

Отрывок, характеризующий Олейников, Николай Макарович

Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.