О’Салливан, Морин
| Морин О'Салливан | |
| Maureen O'Sullivan | |
 Студийная фотография 1940-х годов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1930—1994 |
Морин О’Салливан (англ. Maureen O'Sullivan, 17 мая 1911 — 23 июня 1998) — ирландская актриса, сделавшая успешную карьеру в Голливуде в 1930-е годы. Мать актрисы Мии Фэрроу.
Биография
Морин Паула О’Салливан родилась в небольшом городке Бойл ирландского графства Роскоммон 17 мая 1911 года в семье Мэри Ловатт и Чарльза Джозефа О’Салливана. Начальное образование она получила в монастырской школе в Дублине, а затем обучалась в монастыре Святого Сердца Иисуса в Лондоне, где её одноклассницей была Вивьен Ли. Закончив обучения Морин вернулась в Дублин.
Её кинокарьера началась после того, как она встретила режиссёра Фрэнка Борзейги, пригласившего её на небольшую роль в своём фильме «Песня моего сердца» (1930). После выхода фильма на экраны Морин переехала в Голливуд, где решила серьёзно заняться актёрской карьерой. В последующие пару лет Морин снялась в нескольких фильмах на студиях 20th Century Fox и «MGM», а затем режиссёр Ирвинг Талберг и взял на роль Джейн Паркер в фильм «Тарзан: Человек-обезьяна» (1932). Эта роль стала звёздной в карьере О’Салливан и в последующие годы этого десятилетия она была очень востребована в Голливуде, снявшись ещё шесть раз в роли Джейн в продолжениях фильма. Морин также появилась в фильмах «Тонкий человек» (1934), «Барреты с Уимпол-стрит» (1934), «Девид Копперфилд» (1935), «Анна Каренина» (1935), «Дьявольская кукла» (1936), «День на скачках» (1937), «Янки в Оксфорде» (1938), «Гордость и предубеждение» (1940) и многих других.
После выхода на экраны фильма «Приключение Тарзана в Нью-Йорке» (1942) Морин на несколько лет прекратила сниматься, посвятив себя мужу, актёру и режиссёру Джону Фэрроу, и дочери, Мии Фэрроу. Позже Морин родила от Джона ещё шестерых детей, трое из которых в будущем также связали свою карьеру с кино.
В последующие годы О’Салливан намного меньше стала появляться на большом экране, и в большей степени снималась на телевидении и выступала на Бродвее. В конце 1980-х годов Морин сыграла несколько крупных ролей в кино, среди которых Норма, мать героини Мии Фэрроу, в «Ханна и её сёстры» (1986), Элизабет Алворг в «Пегги Сью вышла замуж» (1986) и Грейси Кларк в «Изгнанники» (1987). В 1990 году у неё появилась звезда на Голливудской аллее славы на Голливуд-бульвар 6541.
Морин О’Салливан умерла от осложнений после операции на сердце 23 июня 1998 года в возрасте 87 лет.
Фильмография
- 1930 — Представьте себе / Just Imagine
- 1934 — Тарзан и его подруга / Tarzan and His Mate — Джейн
- 1934 — Тонкий человек / The Thin Man — Дороти Винант
- 1934 — Барретты с Уимпоул-стрит / The Barretts of Wimpole Street
- 1935 — Дэвид Копперфильд / The Personal History, Adventures, Experience, & Observation of David Copperfield the Younger
- 1935 — Анна Каренина / Anna Karenina
- 1936 — Дьявольская кукла
- 1940 — Гордость и предубеждение
- 1948 — Большие часы
- 1950 — Где живёт опасность
- 1957 — Большой страх
- 1986 — Ханна и её сёстры
- 1986 — Пегги Сью вышла замуж
Напишите отзыв о статье "О’Салливан, Морин"
Ссылки
- [ibdb.com/person.php?id=54979 О’Салливан, Морин] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
Отрывок, характеризующий О’Салливан, Морин
– Вы казак?– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
