О’Салливан, Соня

Спортивные награды
Лёгкая атлетика (женщины)
Олимпийские игры
Серебро	Сидней 2000	5000 м
Чемпионаты мира
Золото	Гётеборг 1995	5000 м
Серебро	Штутгарт 1993	1500 м
Чемпионаты Европы
Золото	Хельсинки 1994	3000 м
Золото	Будапешт 1998	10000 м
Золото	Будапешт 1998	5000 м
Серебро	Мюнхен 2002	10000 м
Серебро	Мюнхен 2002	5000 м

Соня О’Салливан (англ. Sonia O’Sullivan, род. 28 ноября 1969 года) — ирландская спортсменка, легкоатлетка, специалист в беге на длинные дистанции, кроссменка. Чемпионка мира и Европы, серебряный призёр Олимпийских игр.

Соня О’Салливан родилась в городе Коб (ирл. Cobh) графства Корк. В возрасте семнадцати лет она выиграла национальный чемпионат мира по кроссу как в юниорском, так и во взрослом разряде. Первым международным стартом для неё стал европейский чемпионат по лёгкой атлетике в Сплите в 1990 году, где она заняла 11 место на дистанции 3000 метров. Однако результаты юной бегуньи быстро росли — уже в следующем году она побила мировой рекорд для залов на дистанции 5000 метров.

На Олимпийских играх 1992 года в Барселоне О’Салливан участвовала в беге на полторы тысячи и три тысячи метров. На нехарактерной для себя полуторке, относящейся к средним дистанциям, Соня не смогла выйти в финал, а на трёх километрах стала четвёртой.

Вскоре пришли и первые победы на крупных международных стартах, в 1994 году Соня выиграла на трёх километрах европейское первенство, а в следующем — чемпионате мира 1995 в Гётеборге на пяти километрах.

Вторая для спортсменки Олимпиада 1996 года в Атланте вновь принесла сплошные разочарования. На дистанции 5 километров О’Салливан была безусловным фаворитом, выиграла предварительный старт, однако в финальном забеге сошла с трассы из-за резких болей в желудке. Также неудачно прошёл для спортсменки и старт на 1500 метров, там ирландка не отобралась в финал.

После перерыва в карьере, связанного с рождением дочери, 1998 год принёс Соне несколько больших успехов — два золота (5 и 10 км) на европейском чемпионате в Будапеште и два золота (8 и 4 км) на мировом первенстве по кроссу в Марракеше. Олимпиада в Сиднее в 2000 году стала для Сони третьей, на ней она смогла наконец завоевать олимпийскую медаль, став второй в забеге на 5 километров, уступив лишь Габриэле Сабо из Румынии и опередив ещё одну фаворитку — Гете Вами из Эфиопии. Соня О’Салливан стала первой в истории Ирландии легкоатлеткой — олимпийским призёром. На олимпийской дистанции 10000 метров О’Салливан финишировала шестой. Вновь вернувшись в большой спорт после рождения второй дочери в 2002 году О’Салливан дважды стала второй на европейском чемпионате в Мюнхене.

После этого карьера спортсменки пошла на спад, больших успехов она не добивалась. На Олимпиаде в Афинах в 2004 году она квалифицировалась в финал дистанции 5000 метров, по ходу забега почувствовала себя плохо, однако приняла решение добежать дистанцию и, хотя она финишировала последней, трибуны устроили ей овацию. В 2006 году О’Салливан приняла двойное ирландско-австралийское гражданство, намереваясь выступать за Австралию на Играх Содружества и за Ирландию на остальных стартах. Впрочем Игры Содружества 2006 года в Мельбурне она пропустила из-за травмы. В 2007 году 38-летняя спортсменка проинформировала, что этот год будет последним в её карьере

Ссылки

• [www.iaaf.org/athletes/biographies/letter=0/athcode=61397/index.html Профиль спортсменки на сайте ИААФ]

Отрывок, характеризующий О’Салливан, Соня

И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.