О’Салливан, Эоган Руа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «О'Салливан, Эоган Руа»)
Перейти к: навигация, поиск

Эоган Руа О’Салливан (ирл. Eoghan Rua Ó Súilleabháin, англ. Owen Roe O'Sullivan, 1748 — 29 июня 1782) — ирландский поэт, один из последних традиционных поэтов Ирландии, писавших на ирландском языке.

Эоган Руа (Рыжий) О’Салливан родился в 1748 году в графстве Керри. На юге Ирландии в то время ещё продолжали неформально существовать бардические школы (их участники собирались дома друг у друга или в тавернах), где можно было изучить правила ирландского стихосложения, латинский и древнегреческий языки. В возрасте восемнадцати лет талантливый юноша открыл собственную школу, но вскоре вынужден был отказаться от преподавания в связи с каким-то скандалом и ему пришлось работать батраком на фермах. О взрывном характере и любовных приключениях Эогана на его родине ходили легенды вплоть до XX в. Известно его стихотворение «Колыбельная для незаконнорожденного сына» (ирл. Suantraí dá Mhac Tabhartha).

В 1782 году Эоган О'Салливан поступил на службу в британский флот, где принял участие в Доминикском сражении. Этому событию он посвятил оду на английском языке, которая заслужила одобрение адмирала Родни. Вернувшись на родину, Эоган поссорился в трактире с местным помещиков, и один из его подручных ударил его каминными щипцами по голове. Поэта поместили в хижину на окраине деревни, предназначенную для больных, где он вскоре умер. Точное место захоронения неизвестно; считается, что Эоган О’Салливан похоронен на кладбище аббатства Макросс или вблизи него.



Наследие

Эоган оставался забытой и полулегендарной фигурой до появления в 1902 году на ирландском его биографии («Жизнь Эогана Руа О’Салливана», ирл. Beatha Eoghain Ruaidh Uí Shúilleabháin), которую написал крупнейший ирландский филолог П. Диннин. Эоган упомянут в пьесе Джона М. Синга «Удалой молодец — гордость Запада»; у главного героя пьесы, Кристи, много общего с ним. Однако настоящую известность в современной ирландской культуре Эогану обеспечила книга писателя и публициста Дэниэла Коркери «Скрытая Ирландия» (англ. Hidden Ireland, 1924), посвящённая поэтам Мунстера XVII—XVIII в. Коркери использовал судьбу ирландских поэтов, в том числе и Эогана О’Салливана, чтобы продемонстрировать дискриминацию, которой в XVII—XIX вв. подвергались в Ирландии носители ирландского языка.

Напишите отзыв о статье "О’Салливан, Эоган Руа"

Ссылки

  • [www.archive.org/details/beathaeoghainrua00dinnuoft Dinnen P.S. Beatha Eoghain Ruaidh Uí Shúilleabháin. I mBaile Átha Cliath (Dublin): Connradh na Gaedhilge, 1902.]
  • [samlib.ru/a/anna_a_k/eoghan.shtml А. А. Коростелёва. Эоган О’Салливан (повесть)]

Отрывок, характеризующий О’Салливан, Эоган Руа

Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него: